"Дафна Дю Морье. Монте-верита (Перевод С.Соколовой и А.Соколова)" - читать интересную книгу автора

Я совсем не философ и никогда им не был. Но одно знаю еще с тех пор,
когда увлекался скалолазанием: в горах мы приближаемся к тому Сущему, что
управляет нашей судьбой. Все великие проповеди прошлого произносили с вершин
холмов, куда поднимались пророки. Святые и мессии соединялись с отцами на
облаках. И в дни, когда я испытываю особенно торжественное состояние духа,
мне кажется, что магическая сила снизошла на Монте Вериту той ночью и укрыла
в безопасности души ее обитателей.
Я видел полную луну, сияющую над горой, а в полдень - солнце. Но не об
этом мире я размышляю. Я вспоминаю ночь, луну над скалой, слышу песнопения
из-за запретных стен, вижу расщелину, выгнутую подобно чаше между двумя
пиками горы. Я слышу смех, в памяти встает все та же картина, загорелые
руки, простертые к солнцу.
Когда я вспоминаю все это, то начинаю верить в бессмертие.
Но, - и это потому, что годы моего увлечения скалолазанием далеко
позади и очарование горами постепенно проходит, как исчезает и навык к
восхождениям в моем стареющем теле, - я припоминаю, что в тот последний день
на Монте Верите я глядел в глаза живого, дышащего человека, дотрагивался до
теплой кожи руки.
Даже слова, которые я слышал тогда, были совсем человеческими:
"Пожалуйста, не заботься о нас. Мы знаем, что нам делать". И последнее
трагическое восклицание: "Пусть Виктор сохранит мечту!"
Отсюда и моя вторая теория. Я вспоминаю сумерки, загорающиеся звезды и
понимаю, какое мужество жило в этой душе, душе женщины, принявшей решение за
всех. И пока я возвращался к Виктору, а люди из долины собирались и
готовились к нападению, маленькое племя верующих, последние искатели Истины
проникли в расщелину между вершинами и исчезли там навсегда.
Моя третья теория приходит мне в голову, когда я одинок, когда меня
охватывает совсем земное расположение духа. Часто, отобедав с приятелями и
возвратившись в свою квартиру в Нью-Йорке, я гляжу из окна на мерцающий
фантастический мир цвета и огней, в котором нет ни нежности, ни покоя. Тогда
мне вдруг страстно хочется умиротворения и понимания. И я убеждаю себя, что
обитатели Монте Вериты давно готовились к уходу, а когда настало время
решать, выбрали не бессмертие, а мир людей. Тайно, украдкой, они
незамеченными спустились в долину, смешались с остальными и разошлись каждый
своим путем. Наблюдая из окна суету города, я задаю себе вопрос, не там ли
они - на улицах и в подземке - не отыщу ли я в мимолетных лицах одно
знакомое, не обрету ли ответ.
Во время путешествий мне иногда начинает казаться, что есть что-то
необыкновенное в промелькнувшем прохожем, в повороте головы, выражении глаз
- приковывающее и странное. Мне хочется заговорить, вовлечь незнакомца в
беседу, но мой инстинкт будто предостерегает меня. Минутное промедление - и
человек исчезает навсегда. Такое случается в поезде, в толпе на оживленной
улице, и на миг я сознаю, что столкнулся с чем-то большим, чем с
обыкновенной человеческой красотой и изяществом. Тогда мне хочется протянуть
руку и быстро, но мягко спросить: "Вы были среди тех, кого я видел на Монте
Верите?" Но время уходит, они пропадают, и я остаюсь один с моей
неподтвержденной теорией.
По мере того, как я старею - мне почти уже семьдесят - память моя
становится короче, и история Монте Вериты представляется туманной и все
более невероятной. И пока память не изменила мне совершенно, я ощущаю