"Юрий Дружников. Изанка роковой интриги (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

какой-то ночной разговор о юге. И еще у него - ностальгия по юности, намек
на начало их отношений в Одессе, откуда Каролина ездила в Крым. После
царского отказа поехать за границу, полученного Пушкиным через десять дней,
только и оставалось, что мчаться на юг империи, так сказать, "по стопам
Онегина".
Как сочетались у Собаньской личные чувства (если таковые имели место)
со служебным долгом? Что превалировало, или, другими словами, добровольно
она завязала роман с поэтом или то было спервоначалу должностное поручение
начальства агенту? Ведь практический аспект ее связей состоял в том, что в
ту домагнитофонную эпоху Собаньская помогала Бенкендорфу держать всеслышащее
ухо возле ни о чем не подозревающих Вяземского, Дельвига, Мицкевича, Пушкина
и многих других не только в обществе, но и в постели. Впрочем, когда в
данном случае можно употребить слово "постель" применительно к Александру
Сергеевичу? "Постель" появилась для того, чтобы удержать его от желания
ехать или - позже, в виде компенсации ему, когда был получен отказ?
Он не догадывался о двойной сущности этой женщины, а услышал бы -
скорей всего не поверил. И все же: что, когда и как в те дни сообщала о
своем любовнике Собаньская, сей падший ангел, генералу Бенкендорфу и
фактическому начальнику сыска Максиму фон Фоку? Конечно, не только о его
сборах в Париж, но обо всех контактах, разговорах, творческих планах и
намерениях. Деталей мы по понятным причинам никогда не узнаем, и остается
заглянуть в глубь знакомых текстов.
Сто лет в стихотворении "Что в имени тебе моем?", множество раз
комментированном, не указывался адресат, хотя Пушкин сам в рукописи назвал
его "Соб-ой" и поставил дату: 1830. Дело в том, что в оглавлении сборника,
опубликованного в 1832 году уже женатым поэтом, он назвал стихи просто "В
альбом" и схитрил: сдвинул дату на год назад - "до" серьезных намерений по
части Натальи Николаевны. Лишь в 1934 году в Киевском архиве нашли личный
альбом Собаньской с этим стихотворением, вписанным туда рукой Пушкина.
Причем, не только с датой, но и посвящением ей. В альбом оно вклеено, -
значит, скорей всего, Пушкин принес его Собаньской заранее написанным.
Предложим теперь, в свете сказанного, новую трактовку стихотворения
"Что в имени тебе моем?". Никогда Пушкин не унижался до такой степени,
низводя себя в раба, ради достижения любви. Но очевидный основной смысл
стихотворения, на который пока не обращают внимания биографы, - вовсе не
разлука с любимой женщиной, а - прощание перед дальней дорогой. Именно
последнему прости перед прощанием с родиной подчинены все остальные
интонации. Имя поэта, говорит он своей возлюбленной, здесь, в России,

умрет, как шум печальный
Волны, плеснувшей в берег дальный...

"Дальный берег" - несомненная аналогия заграницы, синоним любимого
Пушкиным выражения "чужие краи", - не стал бы он говорить о вечной памяти
перед поездкой в Михайловское или в Москву. К тому же он заявляет, что его
надгробная надпись будет "на непонятном языке", а в России на памятниках
пишут, как известно, на понятном. Возможно - чувствует и предсказывает он
- нежных воспоминаний у этой женщины о его имени вообще не останется. И
заклинает: