"Юрий Дружников. Изанка роковой интриги (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

В начале 1830 года, когда Пушкину - 30, Собаньской уже 36. Он все еще,
как и раньше, упоенно влюбляется в женщин старше себя, хотя потенциальным
невестам его теперь семнадцать, в крайнем случае, не больше двадцати.
Гончарова, по его признанию, "113-я любовь". Но только магнетизм Собаньской
он назвал "могуществом". "Вам обязан я тем, что познал все, что есть самого
судорожного и мучительного в любовном опьянении, и все, что есть в нем
самого ошеломляющего".
Только у нее он вымаливает дружбу и близость, "как если бы нищий
попросил хлеба". Он готов кинуться к ее ногам, что означает просить руки:
"Рано или поздно мне придется все бросить и кинуться к вашим ногам". Может,
это просто любовная патетика, дань минуте? Нет, не для красного словца и не
во флирте сие сказано. Никого в жизни Пушкин так не любил. Он действительно
потерял голову.
Поэзия, объясняет он Каролине, оказалась "заблуждением или
безрассудством". А мы-то думали, что главное - его стихи... На что не
пойдешь ради любимой женщины! "Я ужасаюсь, как мало он пишет", - сетует
Сергей Соболевский, напрасно ожидающий Пушкина в Париже. Не до поэзии, он
обо всем позабыл и страстно втолковывает Собаньской своими письмами, словно
пытаясь загипнотизировать ее: "...Я рожден, чтобы любить вас и следовать за
вами". Она обладает способностью, данной далеко не каждой женщине, разжигать
в мужчине страсть, доводя его до самоистязания, до потери собственного
достоинства, оставаясь холодной и расчетливой. Как никто, эта женщина умеет
добиться полного доверия своих любовников, развязывает языки. Она слушает
его, фильтруя сказанное, извлекая полезное для Третьего отделения и лично
для генерала Бенкендорфа.
Начальство желает знать, что затаил в душе теперь поднадзорный поэт.
Неужели, встречаясь с Каролиной более месяца, он даже не упомянул, что
собирается в чужие края, не рассказал, зачем и кто его там ждет? А не
дождется его за ломберным столом миллионер Иван Яковлев, который
таинственным способом готов помочь Пушкину выехать в Париж. Не может того
быть, чтобы она у него не выведала! Ведь он перед ней исповедовался, и не
раз. Он ей доверяет. Флирт (перечитайте его письма к ней) давно превратился
в душевный стриптиз, любовная игра - в болезнь. Отмечаю по календарю:
5 января 1830 года - вечер и половину ночи он провел у нее, вставил в
ее альбом листок со стихами, которые могли бы растопить сердце любой женщины
мира, но, конечно, не ее. По просьбе Каролины расписался на обороте листа:
Alexandre Pouchkine. Когда он ушел, Собаньская на листке приписала
по-французски: "Пушкин, которого я просила написать свое имя на листе моего
альбома". И поставила дату.
6 января - проснувшись, сочинял прошение Бенкендорфу выпустить его в
Париж, Рим или хотя бы в Китай.
7 января - переписывал прошение Бенкендорфу набело и отправил его,
суеверно боясь думать о разрешении, дабы не сглазить.
И еще деталь, делающая наше предположение о ее всеведении реальным.
Когда Пушкину отказывают в поездке за границу, он готов рвануться куда
угодно, лишь бы забыться, лишь бы двигаться. Теперь, после быстрого
получения от Бенкендорфа отказа ехать в чужие края, поэт посылает Собаньской
записку: "Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь
мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Ореанде". Не очень
понятно? Да ведь там, в Крыму, у Витта с ней имение. Скорей всего, был