"Юрий Дружников. Няня в венчике из роз (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

Михайловского", - пишет Мария, дочь Прасковьи Осиповой. Пушкин ездил в
Тригорское к Осиповым-Вульфам верхом, иногда на телеге, иногда ходил пешком.
Там было общество, там он крутил романы со всеми по очереди, начиная с
хозяйки имения. Выполняя разные поручения барина, няня ходила в Тригорское.
"Бывала она у нас в Тригорском часто, и впоследствии у нас же составляла те
письма, которые она посылала своему питомцу". А в Михайловском поэт больше
времени проводит один, стреляя в погреб из пистолета, да, как он сам
признается, пугая уток на озере чтением своих стихов.
В михайловской ссылке няня - его помощница в практических делах, в
быту. Ее доброта и забота о нем и приезжающих делают ее незаменимой. Пушкин
однажды даже цитирует ее в письме Вяземскому: "Экой ты неуимчивый, как
говорит моя Няня". Тогда же, в декабре 24-го года, он пишет сестре Ольге,
без которой скучает, что "няня исполнила твою комиссию, ездила в Святые горы
и отправила панихиду или что было нужно". В августе 25-го к письму на
французском сестре Пушкин приписал по-русски: "Няня заочно у Вас, Ольга
Сергеевна, ручки цалует - голубушки моей". Пушкин был плохим помещиком, его
обманывали приказчики, хозяйство влачило жалкое существование. Няня вникала
в хозяйственные дела, сообщая барину о том, что творилось в деревне.
Любовь Пушкина к Михайловскому остывает. 1 декабря 1826 года он писал
приятелю Зубкову, что выехал "из моей проклятой деревушки". А после ссылки
он, вольный, иногда прячется в деревне от "пошлости и глупости" Москвы и
Петербурга "почти как арлекин, который на вопрос, что он предпочитает: быть
колесованным или повешенным, отвечал: "Я предпочитаю молочный суп"" (письмо
к Осиповой, летом 1827 года). Пушкин сообщает Вяземскому: "Ты знаешь, что я
не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни -
ей-Богу приятнее щекотит сердце, чем слава, наслаждения самолюбия,
рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила
наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его
свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы
дерут молебен и мешают мне заниматься делом". Скорей всего, в конце письма
шутливое преувеличение о паломничестве священников к няне. Интересно также
описание компании, которая встречала поэта: дворня, хамы и няня, которая
уморительна.
"В числе писем к Пушкину почти от всех знаменитостей русского общества
находятся записки от старой няни, которые он берег наравне с первыми". Таков
гимн Арине Родионовне Анненкова. Блистательный эвфемизм нашел он: "Мысль и
самая форма мысли, видимо, принадлежат Арине Родионовне, хотя она и
позаимствовала руку (выделено нами. - Ю.Д.) для их изложения". Две такие
записки существуют. По-видимому, однако, Арина Родионовна "составляла", как
выразилась Мария Осипова, то есть просила написать первое письмо, не в
Тригорском, а нашла владевшего грамотой мужика. Письмо няня передала с
садовником Архипом, которому было поручено привезти книги Пушкина из
Михайловского в Петербург (1827). Оба письма приводятся с сохранением стиля
оригиналов.
"Генварь - 30 дня. Милостивой Государь Александра, сергеевичь и мею
честь поздравить васъ съ прошедшимъ, новымъ годомъ изъ новымъ, сщастиемъ,
ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; ая васъ
уведоммляю что я была въпетербурге: иобъвасъ нихто - неможить знать где вы
находитесь йтвоие родйтели, о васъ Соболезнуютъ что вы кънимъ неприедите; а
Ольга сергевнна къвамъ писали примне соднною дамою вамъ извеснна А Мы