"Юрий Дружников. Няня в венчике из роз (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автораМихайловского", - пишет Мария, дочь Прасковьи Осиповой. Пушкин ездил в
Тригорское к Осиповым-Вульфам верхом, иногда на телеге, иногда ходил пешком. Там было общество, там он крутил романы со всеми по очереди, начиная с хозяйки имения. Выполняя разные поручения барина, няня ходила в Тригорское. "Бывала она у нас в Тригорском часто, и впоследствии у нас же составляла те письма, которые она посылала своему питомцу". А в Михайловском поэт больше времени проводит один, стреляя в погреб из пистолета, да, как он сам признается, пугая уток на озере чтением своих стихов. В михайловской ссылке няня - его помощница в практических делах, в быту. Ее доброта и забота о нем и приезжающих делают ее незаменимой. Пушкин однажды даже цитирует ее в письме Вяземскому: "Экой ты неуимчивый, как говорит моя Няня". Тогда же, в декабре 24-го года, он пишет сестре Ольге, без которой скучает, что "няня исполнила твою комиссию, ездила в Святые горы и отправила панихиду или что было нужно". В августе 25-го к письму на французском сестре Пушкин приписал по-русски: "Няня заочно у Вас, Ольга Сергеевна, ручки цалует - голубушки моей". Пушкин был плохим помещиком, его обманывали приказчики, хозяйство влачило жалкое существование. Няня вникала в хозяйственные дела, сообщая барину о том, что творилось в деревне. Любовь Пушкина к Михайловскому остывает. 1 декабря 1826 года он писал приятелю Зубкову, что выехал "из моей проклятой деревушки". А после ссылки он, вольный, иногда прячется в деревне от "пошлости и глупости" Москвы и Петербурга "почти как арлекин, который на вопрос, что он предпочитает: быть колесованным или повешенным, отвечал: "Я предпочитаю молочный суп"" (письмо к Осиповой, летом 1827 года). Пушкин сообщает Вяземскому: "Ты знаешь, что я не корчу чувствительность, но встреча моей дворни, хамов и моей няни - рассеянности и пр. Няня моя уморительна. Вообрази, что 70-ти лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно, сочиненной при царе Иване. Теперь у ней попы дерут молебен и мешают мне заниматься делом". Скорей всего, в конце письма шутливое преувеличение о паломничестве священников к няне. Интересно также описание компании, которая встречала поэта: дворня, хамы и няня, которая уморительна. "В числе писем к Пушкину почти от всех знаменитостей русского общества находятся записки от старой няни, которые он берег наравне с первыми". Таков гимн Арине Родионовне Анненкова. Блистательный эвфемизм нашел он: "Мысль и самая форма мысли, видимо, принадлежат Арине Родионовне, хотя она и позаимствовала руку (выделено нами. - Ю.Д.) для их изложения". Две такие записки существуют. По-видимому, однако, Арина Родионовна "составляла", как выразилась Мария Осипова, то есть просила написать первое письмо, не в Тригорском, а нашла владевшего грамотой мужика. Письмо няня передала с садовником Архипом, которому было поручено привезти книги Пушкина из Михайловского в Петербург (1827). Оба письма приводятся с сохранением стиля оригиналов. "Генварь - 30 дня. Милостивой Государь Александра, сергеевичь и мею честь поздравить васъ съ прошедшимъ, новымъ годомъ изъ новымъ, сщастиемъ, ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; ая васъ уведоммляю что я была въпетербурге: иобъвасъ нихто - неможить знать где вы находитесь йтвоие родйтели, о васъ Соболезнуютъ что вы кънимъ неприедите; а Ольга сергевнна къвамъ писали примне соднною дамою вамъ извеснна А Мы |
|
|