"Юрий Дружников. Няня в венчике из роз (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

ни посредницей, ни руководительницей, ни последним наставником, ни учителем.
Кстати, слов "проклятое французское воспитание" у Пушкина тоже нет, у него
"недостатки проклятого своего воспитания". Из этого заявления поэта следует,
что Арина Родионовна, будучи его няней, как и родители, в детстве
воспитывала его не слишком хорошо. Пушкин противоречит пушкинистам,
утверждающим огромную положительную роль Арины Родионовны в формировании
ребенка-поэта.
В письме Дмитрию Шварцу, чиновнику канцелярии в Одессе, Пушкин пишет
(декабрь 1824): "...вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны;
вы, кажется, раз ее видели, она единственная моя подруга - и с нею только
мне не скучно". В письме приятелю Вяземскому (январь 1825) - об этом же:
"...валяюсь на лежанке и слушаю старые сказки да песни". И в "Евгении
Онегине":

Но я плоды моих мечтаний
И гармонических затей
Читаю только старой няне,
Подруге юности моей.

Все эти отзывы о няне - после скандала с отцом, когда родители уехали,
и Александр Сергеевич остался один. "Читаю только старой няне", - потому
только ей, что еще не наладилось постоянное общение с обитателями
Тригорского. Блистательны с детства лежащие в памяти строки из
хрестоматийного стихотворения "Зимний вечер". Однако настроение поэта в
бурю, которая мглою небо кроет, и даже текст письма, написанного морозной
зимой, в начале михайловской ссылки, будучи без меры обобщенными, искажают
реальный образ жизни поэта в деревне, сужают его досуг до постоянного
проведения времени только с няней. Как бы ни было ему с ней легко и
комфортно, она скрашивала его вынужденное одиночество.
Важное письмо к Николаю Раевскому-сыну. "Покамест я живу в полном
одиночестве: единственная соседка, которую я посещал, уехала в Ригу, и у
меня буквально нет другого общества, кроме старушки няни и моей трагедии;
последняя подвигается вперед, и я доволен ею". Выходит, по письму, что ему
приходилось коротать время с Ариной Родионовной покамест, за отсутствием
Осиповой и ее компании.

Печален я: со мною друга нет,
С кем долгую запил бы я разлуку...
Я пью один...

Друга нет, пью один. И через несколько строк повторяет: "Я пью один..."
Это обращено к лицеистам после года пребывания в Михайловском. О няне больше
не пишется. Алексей Вульф вспоминает, что стол Пушкина был завален
сочинениями Монтескье и других авторов. Есть много свидетельств очевидцев,
что поэт целыми днями и, конечно, вечерами, а то и ночами пропадал в
Тригорском. Поставьте себя на место двадцатипятилетнего любвеобильного
молодого человека: стали бы вы слушать долго, да еще ежедневно, нянины
сказки, когда в трех верстах дом полон жизнерадостного женского смеха и
флирта?
"Каждый день, часу в третьем пополудни, Пушкин являлся к нам из своего