"Юрий Дружников. Стотринадцатая любовь поэта (Дуэль с пушкинистами)" - читать интересную книгу автора

неизвестное количество детей от других женщин, детей, которых сам он называл
выблядками. Роль женщин, создававших накал страсти поэта, отливавшийся в
великие строки, импульс, который каждая из них в свой черед давала поэту,
как уже говорилось, невозможно переоценить, - всех их вместе и каждой в
отдельности.
Отсюда следует, что Пушкин без любимых им женщин, в том числе, конечно
же, и без жены, не полон для изучения. Она должна занимать нас больше
других, поскольку именно она стала иконой, символом, параллельным с ним
мифом. Пушкин дал ей номер 113, а российское литературоведение исправило
поэта, сделав ее номером первым. Роль других женщин искусственно
приуменьшается, чтобы рельефнее выглядела жена. Вот уже и памятник с
фонтаном ей сооружен на Никитской площади.
В жизни народной, однако, молодежный ритуал клясться в вечной любви и
верности в день свадьбы существует не на могиле Натальи Николаевны, а в
Путне, на могиле мимолетной подруги Пушкина и многих его знакомых Анны Керн.
Там мы были свидетелями пародийного обряда не раз. Надгробный камень Натальи
Николаевны - с фамилией Ланская, что логично. А у Анны Петровны начертано
не Маркова-Виноградская по ее второму браку, а Керн, и выбиты на мраморной
доске известные стихи Пушкина.
В учебниках, хрестоматийной и массовой литературе, да и в части
пушкинистики продолжает разрабатываться миф об идеальном Пушкине -
счастливом семьянине. И миф о его жене - верной соратнице, заботливой
матери и хранительнице домашнего очага первого поэта России, его соавторе и
даже поэтессе, - ведь она один раз что-то черканула в рифму в
несохранившемся письме. И миф о невиновности жены в смерти Пушкина. И миф о
платонических отношениях между Натальей Николаевной и Николаем Павловичем.
Чуть более сдержанной, но, к сожалению, далекой от объективной и потому
мифологической по существу остается оценка жены поэта в сборнике "Легенды и
мифы о Пушкине", выпущенном сотрудниками Пушкинского дома без цензуры и
идеологического пресса.
По-человечески любопытным представляется также следующее. Всю жизнь
вольно или невольно наблюдая за многочисленными русскими писательскими
женами, мы постепенно пришли к выводу, что они делятся (хотя, конечно, такое
деление условно) на три категории.
Первая категория: жена-вдохновительница. Такая супруга -
единомышленница, соавтор, первый читатель, советчик, стенографистка,
машинистка, редактор, корректор, менеджер, литературный агент, etc. Примеры:
Софья Толстая, Анна Достоевская, Надежда Мандельштам, Вера Набокова, Мария
Синявская, другая Наталья - Солженицына... Если присовокупить ныне
здравствующих писателей, набирается не так уж мало подобных жен.
Вторая категория: нейтральная жена. Не мешает, но и не помогает, не
препятствует, но и мало или из вежливости интересуется, мирится с
писательством, как с инвалидностью. По-видимому, самая распространенная
категория.
Третья категория: жена мешающая, отвлекающая от литературы, тянущая
вниз, требующая заняться чем-то более практичным, дающим больше денег. В
конце, если нельзя продать, выбрасывающая на помойку архив мужа и быстро
выходящая замуж за положительного военного или чиновника. Нам кажется, такая
крайность - довольно редкое явление.
Разумеется, могут быть и промежуточные варианты, - жизнь богаче любой