"Юрий Дружников. Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова" - читать интересную книгу автора

и отказывались доносить, другие из страха соглашались. Жители деревни
отвечали школьникам-доносчикам ненавистью. Их били, на них натравливали
собак, гоняли палками. Позже в статьях и книгах это стало называться
"разгорающейся классовой борьбой в деревне".
Павел ходил под заборами, разведывал, кто что несет, где кладет, с кем
делит. Он уже, если верить Соломеину, и уполномоченным недоволен: "Приезжал
какой-то Светлов, наделал перегибов и сбежал". (Светлов - имя тоже
вымышленное.) Мальчик решает писать сообщения, минуя деревенского
уполномоченного, прямо в район.
Его отговаривали, предупреждали. Из соседней деревни приехал дядя Иван,
брат Трофима, кандидат в члены партии, пытался поговорить с Павликом:
"Погубил отца, теперь хочешь погубить дядю и деда. Зачем сказал, что они
рожь увезли и разделили? Зачем не держишь свой долгий язык за зубами?". Ему
делали мелкие гадости: то в котелок с ухой соли насыпят, то головешкой
тлеющей ткнут, то водой обольют, чтобы попугать.
Его стали звать "краснотряпочником", "краснодранцем", а его мать -
"вшивой комиссаршей". Павлик держал в руках деревню, и, по версии Соломеина,
мать его поощряла. Утром она сказала Павлу: "У Силина картошку нагребают...
На базар повезут...". Павел пошел в школу и по дороге заглянул к
уполномоченной, донес на своего дядю. Уполномоченной в деревне тогда была
Марина Янковская, носившая мужскую одежду, сапоги, пистолет. Она явилась к
Силину с обыском. Все, что было, отобрали и вывезли на четырех подводах. А
вот рукописная запись показаний очевидцев, сделанная Соломеиным: "Жена
Силина сообщила по секрету Татьяне, что на возу картошка приготовлена для
продажи. Как узнал Пашка, не утерпел, побежал к уполномоченному. "Тут
картошку кулаки продают, а вы шляпите... Хлеб прятают... Вот мой дядя Арсюха
Силин сегодня ночью..." Часов в десять к Силину пришли с обыском... Силин
закричал: "Не разрешаю!.." "А мы и без разрешения поищем", - сказала
молодая женщина, уполномоченная райисполкома. "Не пущу!" - заорал Силин и
стукнул ее по лицу. Она упала. Ванька Потупчик уже шарил под крышей... Через
час увезли два воза пшеницы и воз кож и овчин".
Мать знала о деятельности старшего сына - в этом нет сомнения. В
протоколе допроса от 11 сентября 1932 года читаем: "Мой сын Павел, что бы
только ни увидел или услышал про эту кулацкую шайку, он всегда доносил в
сельсовет и другие организации..." Она не только поощряла его, но и доносила
сама. В приговоре суда об убийстве Павлика говорится: "О краже Кулукановым
снопов Павел сказал своей матери, а последняя заявила сельсовету".
Угрозы только распаляли Павлика. "Он, - гордо написано в книге поэта
Боровина, - не щадил и не боялся никого". В деревне все давно
перероднились, а сверху требовали делить народ на классы, на своих и врагов.
Для него этой трудности не существовало: никаких личных симпатий, все были
врагами. И чем больше ненавидела его деревня, тем чаще ходил он к
уполномоченному, который записывал, поощрял, принимал меры.
Павлик начал собирать информацию на тех, у кого было оружие. Охотились
в деревне многие, и никогда это не запрещалось. Он узнавал не только у кого
есть ружья, но и у кого они заряжены. "Паша сам проводил милиционера Титова
до шатраковского дома, - писал в книге Яковлев. "Ищите на чердаке ружье или
под печкой". И правда, через двадцать минут милиционер вышел на улицу с
ружьем". На кого же в самом деле Морозов донес, что есть ружье, не ясно. По
разным протоколам допросов - на разных лиц и даже... на группу классовых