"Юрий Дружников. Досье беглеца (Роман-исследование о Пушкине)" - читать интересную книгу автора

Влачу закованные дни.
Пошел пятый год его высылки из Петербурга, но только теперь, в
Михайловском, он почувствовал положение, как он выразился, "ссылочного
невольника". Его собственное выражение "изгнанник самовольный" находит новую
форму в соответствии с обстоятельствами:
Подобно птичке беззаботной,
И он, изгнанник перелетный,
Гнезда надежного не знал
И ни к чему не привыкал.
Ему везде была дорога...
Он вспомнил, как его прадед тосковал по Африке, сидя в России. Одесса
оказалась для Пушкина подлинным окном в Европу и по реальной возможности
бежать, и по колориту своей беспечной жизни. В Михайловском он ясно это
ощутил.
После южного солнца, волшебной красоты моря и европейского духа,
которым жила Одесса, даже любимая им северная природа первое время угнетала
Пушкина. Свинцовая одежда неба, изрытые дороги, хмурые леса, чахлые
перелески и убогие деревеньки - "все мрачную тоску на душу мне наводит",-
отмечает он. Плюс одиночество, которое для человека общительного горше
унылых пейзажей; "скучно, вот и все!"- резюмирует он в письме. И это
потому, что "царь не дает мне свободы!". Через две недели в письме к княгине
Вяземской в Одессу опять: "Я провожу верхом и в поле все время, которое я не
в постели. Все, что напоминает мне о море, вызывает у меня грусть, шум ручья
буквально доставляет мне страдание; я думаю, что голубое небо заставило бы
меня заплакать от бешенства, но слава Богу небо у нас сивое, а луна точная
репка" (часть текста по-фр.). Голубое небо здесь - наверное, Одесса. А в
стихах силой воображения он отправляет себя туда, где бежит Гвадалквивир.
Вот поэт стоит под балконом и ждет, когда испанка молодая проденет дивную
ножку сквозь чугунные перила.
Друзья советуют ему сконцентрировать силы на литературе. "Употреби
получше время твоего изгнания,- наставляет Дельвиг.- Нет ничего скучнее
теперешнего Петербурга. Вообрази, даже простых шалунов нет! Квартальных
некому бить. Мертво и холодно...". Вяземский опасается, что Пушкин сойдет с
ума.
Пушкин, похоже, внимает разумному совету и сходится с Музой. Он
возвращается к начатому в Одессе стихотворению "К морю".
Моей души предел желанный!
Как часто по брегам твоим
Бродил я тихий и туманный,
Заветным умыслом томим!
Мысль о несостоявшемся побеге приобретает звучание рефрена, а само
стихотворение носит характер антиностальгический.
Не удалось навек оставить
Мне скучный неподвижный брег,
Тебя восторгами поздравить
И по хребтам твоим направить
Мой поэтический побег.
Причину того, почему он не уплыл за границу, Пушкин сводит к одному -
к роману с женой Воронцова:
Ты ждал, ты звал... я был окован;