"Юрий Дружников. Изгнанник самовольный (Роман-исследование о Пушкине)" - читать интересную книгу автора

точностью до рубля подсчитаны его долги. Изучены предки Пушкина
шестисотлетней давности. Каталогизированы имена большинства женщин, которых
он удостоил своим вниманием. Изданы книги анекдотов о нем. Составлены
подробные карты его путешествий и хронологии его жизни от первого до
последнего вздоха. Образованный человек в России знает Пушкина лучше, чем
самого себя.
Вопрос, однако, в том, какого Пушкина мы знаем с детских лет. Пушкин -
национальная святыня, "центральный художник", как сказал о нем Иван
Тургенев. Пушкин - ключевая фигура не только русской литературы, но и
русской культуры вообще. Именно потому, что он оказался ключевой фигурой,
вот уже полтора века власти, партии, социальные группы в поисках
исторической опоры делают его своим единомышленником.
Пушкина используют не только в литературных, но в политических и
религиозных, групповых и личных целях. В разные времена, а иногда и
одновременно, его считали философским идеалистом, индивидуалистом, русским
шеллингианцем, эпикурейцем и представителем натурфилософии, истинным
христианином (то есть православным), монархистом, воинствующим атеистом,
масоном, мистиком и прагматиком, оптимистом и пессимистом. В советский
период его называли помещичьим поэтом, потом он прошел чистку, стал
поэтом-революционером, декабристом, просто материалистом и даже, в
соответствии с марксистской идеологией, историческим материалистом.
В какой-то мере авторы всех этих точек зрения были правы. Духовный мир
Пушкина, как заметил философ Семен Франк, "многослоен". Гений - всегда
энциклопедист, и элементы интереса к чему угодно можно найти, если не в
изданных сочинениях, то в черновых рукописях или пометках на книгах домашней
библиотеки. Наука о Пушкине продвигалась в фактическом отношении, но
концептуально в разные периоды оказывалась в подчинении у идеологии, в какие
бы маски эта идеология ни рядилась. В советское время официальная
пушкинистика превратилась в бюрократический аппарат, который подавлял любую
неординарную мысль. Достаточно вспомнить постановления о юбилеях Пушкина,
стандартизированные биографии поэта, тенденциозно подобранные его избранные
сочинения, выпущенные десятками миллионов экземпляров, и урезанные мемуары,
в которых Пушкин "соответствовал". До сих пор произведения Пушкина и,
добавим, исследования многих пушкинистов остаются оскопленными цензурой.
Государство присвоило себе не только авторские права на произведения
писателя, но и право трактовать его биографию в полезном для данного момента
и данной власти свете. Критика Пушкина, столь способствовавшая его
известности при жизни, впоследствии стала рассматриваться как посягательство
на национальные святыни. Журналист Ксенофонт Полевой, одним из первых
назвавший Пушкина великим поэтом за бессмертные заслуги перед русской
словесностью, с грустью отмечал: "Знаю, что я должен очень осторожно
говорить о Пушкине. Нашлись люди, которые в последнее время усиливались
представить меня каким-то ненавистником нашего великого поэта и чуть не
клеветником нравственной его жизни".
Пушкин с его гениальностью и вполне человеческими стремлениями и
слабостями все больше соответствовал образу, нужному власть предержащим. Его
сделали идолом, размноженным в памятниках, названиях городов и улиц,
олицетворением русского духа, одним из официальных героев, символом
великодержавной России. После Октябрьской революции думающие пушкинисты
попытались было противиться этой тенденции. Борис Томашевский очень