"Юрий Дружников. Мой первый читатель (Микророман)" - читать интересную книгу автора

бумагой.
- Ну как?- спросил он, когда ее глаза добежали до последней
строчки.- Нравится?
Казалось, Людмила Павловна была немного смущена.
- У нас в университете был спецкурс по фельетону, и лектор говорил,
что сейчас фельетон очень актуальный жанр, но проходят они со скрипом. Это
правда?
- Так вы журфак окончили? Коллеги, значит! Кому из нас последний день
лицея торжествовать придется одному? Ответ ясен: вам, Людмила Павловна,
потому что вы молоды и прекрасно выглядите.
- Спасибо,- произнесла она.- Кстати, где там у вас в фельетоне
происходит употребление алкогольных напитков в рабочее время? В
вычислительном центре... Каком? Академии наук? А среди пьющих есть члены
партии?
- При чем тут?- удивился Аванесян, почувствовав недоброе.
- При том, что газету читает рядовой подписчик. Зачем ему думать, что
члены партии на работе пьют? Сейчас я позвоню Варваре Николавне насчет
вашего фельетона.
- Не надо, а?!- театрально взмолился Аванесян.- Она точно зарубит.
Представляете, как будет неудобно, если наша советская цензура негативно
отнесется к праправнуку Пушкина?
- Вы разве?..
Аванесян скромно опустил голову, дав ей возможность осознать данный
факт.
- Сама-то я что могу сделать?- искренне удивилась Людмила Павловна.
- Вы можете все, если захотите!- так же искренне парировал он.
Она еще немножко подумала, но все же позвонила. Варвара Николавна
спросила, о чем фельетон, помолчала немного и сказала:
- Постойте-ка, они этот фельетон уже раз печатали! Да они просто
проверяют вашу бдительность!
- И тут я понял,- заметил Аванесян в застолье с приятелями,- что
голыми руками ее не сломать.
Сексуальная атака фельетониста стала заботой всей редакции. В это
вкладывали определенные надежды - не на крупное, упаси Бог, а хотя бы на
мелкие поблажки, на отсутствие придирок. Аванесяну давали советы, подарили
новый импортный галстук, предлагали ключи от пустой тетиной квартиры.
- Мне, конечно, удалось,- рассказывал вскоре Аванесян,- и при
наличии моего опыта без особых предварительных трудов. Как женщина, должен
признать, она весьма мягкая и понятливая. Можете мне поверить, хотя,
конечно, каждый может убедиться сам. Но как цензор она - бронепоезд.
Никаких уступок даже мне, несмотря на большое и чистое чувство. И родство с
Пушкиным не помогает! Гвозди бы делать из этих блядей!
Вскоре, отлежавшись в больнице, снова пришел бдеть Цезарь Матвеич. А
Людмилу Павловну перебросили в другой печатный орган, и она исчезла, не
оставив Аванесяну номера телефона.
В дни, когда все газеты печатали длинные речи вождя, в редакции
работали только телетайпы ТАССа и корректорская. Сотрудники от безделья
слонялись по коридорам, скидывались на троих. Я столкнулся с Цукерманом
возле буфета. В руках у него был черный хлеб.
- Зайдем ко мне,- неожиданно предложил он.- Чайком угощу. Крепким.