"Юрий Дружников. Розовый абажур с трещиной (Микророман)" - читать интересную книгу автора

Пришел он часа в четыре. На лекции для партактива было несколько
вежливых вопросов - ровно столько, сколько положено, чтобы докладчик
остался доволен собой и залом. После обеда с секретарем по пропаганде и
завотделами в спецзале обкомовской столовой Никольского отвезли в гостиницу.
Он велел шоферу заехать за ним через час и славно подремал.
Роза к его появлению аккуратно сложила поднятые из подвала книги. Она
уже сбегала в центральный каталог и легко нашла книги самого
С.С.Никольского, в том числе изданную солидной монографией его докторскую
диссертацию "Роль коммунистической партии в создании изобилия продуктов
питания". Названия двух других его книг тоже были фундаментальными: "Борьба
коммунистической партии за чистоту ленинского наследия" и "Коммунисты в
авангарде борьбы против мелкобуржуазной идеологии". Заказывать эту трилогию
Роза не стала. Интересно, однако, какие полезные идеи он собирается найти по
такой своей специальности в восемнадцатом веке? Ах да, он же будет смотреть
их без практической цели.
- Я прочитала все книги, которые вы написали,-сказала она, выдавая
ему книги.-Интересно...
Врала она вежливо - без восторга и без иронии.
- Не будем об этом,-поморщился он.-У каждого свой крест.
- Вы хотите сказать...
- Я ничего не хочу сказать,-суховато прервал он.-А вот ваши книги
действительно занимательные.
Он поднял тяжелую стопу фолиантов.
Роза подумала, не поведать ли ему, как под бомбежкой вывозили эти
книги? Розе рассказывала мать, которая тоже здесь работала до самой своей
кончины. На некоторых переплетах видны шрамы от осколков. Когда книги везли,
на станциях половину растащили солдаты из встречных эшелонов на самокрутки.
Слабые женщины не отстояли. А после того как привезли книги с Урала обратно,
половину оставшейся половины съели крысы здесь, в подвале. Стоит ли это
вспоминать? Пусть гость спокойно читает остатки и полагает, что это полная
графская библиотека.
Никольский между тем не торопился углубляться в восемнадцатый век. Он
снял очки, подышал на них, стал медленно протирать голубоватые стекла. Без
очков все приняло неопределенные формы. Пустой читальный зал застлало
туманом. Вот в таком тумане он и живет. А в очках другая его жизнь, которую
приходится соотносить с тем, что он видит. Слова и реальность все труднее
увязывать между собой. Лучше не пытаться.
С юношеских лет Никольский почитал Библиотеку. Не эту, провинциальную,
и даже не те, известные интеллигентному миру, а Библиотеку вообще. Большая
часть его молодой жизни прошла в библиотеке. И он любил в ней сидеть,
называл добровольной тюрьмой. Не обязательно читать, писать, рыться в
каталогах. Просто сидеть, как старая графиня, смотреть на незнакомых людей,
притулившихся по углам, поближе к настольным лампам, гадать, что привело их
сюда. В то время библиотека была для него особым замкнутым миром, храмом,
религией. Тогда он гордился, что он историк, что создает духовные ценности.
Придумал даже сам себе целое философское обоснование: люди делятся на
"материальщиков" и "духовников". Он, конечно же, из вторых.
Для потомков наши вещи не будут представлять особой значимости. И
автомобиль, и ракета превратятся в прах. Сталь и бетон станут пылью от
времени. Насколько надежна память компьютеров, пока не ясно. Но зыбкие