"Владимир Николаевич Дружинин. Кто сказал, что я убит? " - читать интересную книгу автора

семечки. "Молодцом держится", - отметил я про себя. А они в самом деле
требуют казни. Муса подбежал к Командору и закричал:
- За что семь лет? За что? Закон постановил - четыре года, а он - семь
лет мне...
- Кудахтать нечего, - крикнул один из группы. - Кончай базар!
Он выругался и щелкнул затвором ружья. Этот вполне отвечал моему
представлению об уголовниках: нездоровое, серое лицо, ненавидящие,
воспаленные глаза.
Сейчас Мисян увидит меня. Узнает? Вряд ли. И все равно, я должен
выручить его. Каким образом? Атмосфера накалена, кое-кому не терпится свести
свои счеты с прокурором. Я обернулся к Командору.
Он замедлил шаг, вслушивался, растерянно поднял один ремешок помочей,
другой остался висеть. "Я глуба-ако штатский", - вспомнилось вдруг. Нет,
аферист, растратчик не хочет брать на себя еще "мокрое дело" - так именуется
на жаргоне преступников убийство. Явно не хочет. Но ему трудно, власть его,
видимо, не очень-то прочна, и он теперь поддержит меня... Я шагнул вперед и
крикнул:
- Минутку тишины!
Мисян выплюнул шелуху и поднял голову. Узнал? Брови его зашевелились...
Потом густые, сине-черные брови резко сошлись, он бросил в рот семечко и
стал жевать; под кожей с силой заходили скулы.
- Разум у вас есть? - начал я. - За прокурора, если кто попадется,
расстрел обеспечен.
- А-абсолютно верно, - услышал я.
- Отпустить надо прокурора, - продолжал я еще увереннее. - Завязать
глаза и вывести подальше отсюда. Но условимся с ним: если кто угодит за
решетку и получит по самой высшей норме, - тогда пусть на себя пеняет.
Говоря так, я на деле ничем не грозил Мисяну - не в районе будет
решаться судьба шайки. Но речь моя возымела действие. Мисян поглядывает на
меня и, забрасывая в рот семечки, как будто кивает. Узнал?
- Господин офицер! - крикнул мне уголовник. - Не больно командуй!
- Ма-алчать, Мохов, - нервно сказал Командор.
"Теперь сдать прокурора Корочке, - подумал я. - Пусть выведет".
Командор согласился и назначил еще Анисима. Я не возражал.
Я не успел и словом обмолвиться с Мисяном. Настроение в шайке могло
перемениться, пленного надо было освободить немедля. Я даже не выяснил
тогда, узнал он меня или нет. Если бы я мог поговорить без посторонних с
Мисяном, дать инструкции Корочке, многое пошло бы по-другому...
Да, дело приняло неважный оборот. Мы ждали посланных час, два, три. Они
не вернулись.
Понятно, на стойбище поднялся переполох. Мохов носился от шалаша к
шалашу и кричал, что Анисим и "продавец кислых щей", то есть Корочка,
изменили, перекинулись на сторону "лягавых", уехали вместе с прокурором в
его таратайке. И что не следует очень полагаться на "господина офицера", то
есть на меня.
Что мне было делать? Только одно - самому тревожиться не меньше других.
- Надо уходить, - сказал я Командору. - Скорее!
Мы засыпали ямку с костром, замаскировали кусками дерна, раскидали по
веточке шалаш, потом - по моему предложению - завалили вытоптанный
папоротник буреломом и поспешили прочь.