"Владимир Николаевич Дружинин. Завтра будет поздно " - читать интересную книгу автора

- Здорово, хлопцы! - громыхнул майор, влезая в машину. - Спали?
Наше "здравия желаю" получилось нестройным: Шабуров брился, я спросонок
продирал глаза.
Звуковка не работала ночью, это было ясно без всяких слов. Мы потому и
проснулись так рано. Охапкин подмигнул мне.
- Оладьи, товарищ майор! - заявил он. - Ваши любимые.
Он, сияя, смотрел на Лободу. Оладьи - конек Коли-повара, его неизменный
шедевр. Он искренне пытался отвести от нас грозу.
Шабуров сполоснул лицо, вытер его, надел портупею. Он проделывал все
это медленно, даже, пожалуй, медленнее, чем обычно. Лобода наблюдал за ним
некоторое время, потом вынул из планшетки сложенный лист бумаги.
- Вручаю, - сказал майор.
- Ясно, - хмуро молвил Шабуров, глянул и не спеша разорвал листок
пополам.
- Вот так! - сказал майор с вызовом.
- Слушаюсь, - отозвался Шабуров.
Сцена была мне понятна: регулярно каждый месяц Шабуров подавал рапорты.
Ему опостылела звуковка, он не видит никакого смысла в нашем деле. Он старый
артиллерист. Он хочет бить немцев. Рапорты неизменно возвращаются с пометкой
"Отклонить". Шабуров - инженер, знаток нашей техники - усилительных ламп,
мерцающих синеватым светом во время вещания, рупоров и прочего. Как же можно
отпустить его!
- Почему не работали?
- Танки дорогу перепахали, - говорит Шабуров.
- Танки! - взрывается майор. - Я только сейчас вот тут толковал с
танкистами...
Разве танкисты откажутся помочь звуковке? Никогда! Если нужно,
разровняют сугроб, а то и на буксир возьмут. Есть же у Охапкина стальной
трос? Есть! На что он, спрашивается, завязывать мешок с сухим пайком, что
ли?
Коля фыркнул и пролил чай. Он восхищался майором. Лобода вошел в азарт.
Ни одной ночи простоя! Одни лентяи утверждают, будто звуковка зимой выходит
из строя. Чепуха! Мы покажем сегодня...
- Нет, нет, молчать мы не можем! - гремит майор. - Тем более имея такие
новости! Мы такое закатим немцам! Верно, товарищ писатель?
Меня смущало это обращение. Перед войной я только начинал печататься:
всего-навсего три рассказа в толстом журнале.
- Верно, - ответил я, зная, что звуковка наша одолеет теперь все
препятствия. Когда в кабину рядом с Охапкиным садится майор, она становится
вездеходом.
Но какие новости имеет в виду Лобода? Что он намерен закатить сегодня?
Наверно, о перебежчике.
Майор откинулся к стенке и похвалил оладьи. Да, именно о перебежчике.
Придет время, мы, может быть, узнаем больше об этой истории. Но ждать
незачем. Нельзя ждать! Факты горячие.
- Вот, я помню, под Москвой...
Лобода любит вспоминать Москву. При этом в голосе его гудят нотки
такого энтузиазма, что меня, ленинградца, точит невольная ревность.
- То Москва! - мечтательно вздохнул Охапкин. - Небо и земля.
Лобода усмехнулся.