"Владимир Николаевич Дружинин. Завтра будет поздно " - читать интересную книгу автора

Она тянется за новой папиросой.
Из железного сундука с бумагами я извлекаю записи бесед с пленными.
Ага, вот! Эрвин Фюрст, обер-лейтенант, командир третьей роты. Взят в плен во
время разведки боем, отчаянно сопротивлялся. Да, троих ранил, сам получил
несколько ранений, месяц лежал в госпитале. Возраст - тридцать два года,
родился в Инстенбурге. Отец - портной. Во время войны отец переехал в
Дрезден, открыл собственную мастерскую. Там же, в Дрездене, на Кирхенгассе,
двенадцать живет жена обер-лейтенанта Гертруда с двумя дочерьми - Моникой и
Лисси.
Как можно больше подробностей! О Фюрсте я должен знать больше того, что
записано в офицерском удостоверении. То, чего не скажут и пленные
однополчане.
Мы должны объявить немцам, что Фюрст, герой дивизии, жив и находится у
нас в плену. Большой вопрос, согласится ли он сфотографироваться для
листовки.
В Славянку, в лагерь военнопленных, со мной поехал армейский фотограф,
маленький человек с крохотной головой, которой он непрерывно вертит, словно
приглядываясь и принюхиваясь. Фамилия у него литературная - Метелица.
"Пикап" подскакивает на обледенелых рельсах. Мы в Славянке. В
наступивших сумерках проносятся за оконцем понурые вагоны на запасных путях,
мертвый паровоз. Им не было хода отсюда, со станции, замороженной блокадой.
Часовой у ворот лагеря вызывает дежурного, тот показывает нам
офицерский барак.
Железные кровати в два этажа, густой табачный дух и еще какой-то запах,
должно быть после дезинфекции. Метелица, завидя немецких офицеров в форме,
вертит головой. Как бы прицеливаясь, он оглядывает железные кресты,
демянские, крымские и прочие "щиты".
Прежде всего мне нужен Лео Вирт, тот самый саксонец, лейтенант, который
вместе с Михальской работал на звуковке в новогоднюю ночь. И плакал, слушая
пластинки.
У Вирта впалые бледные щеки, большой лоб, круглые очки в тонкой черной
оправе. Садясь, он кладет на колено книгу. Книга для него дороже хлеба,
табака, он читает с жадностью, недосыпает, необходимо наверстать все
упущенное по вине Гитлера. Книги Бебеля, Либкнехта, Тельмана... Сочинения
Ленина... Вирт был слишком юн, когда эти книги были доступны в Германии.
Плен открыл ему бездну неведомого.
- Старик Вильгельм, - он называет видного немецкого
коммуниста-эмигранта, - прислал мне из Москвы целый ящик книг. Изумительно!
Я показал саксонцу письмо убитого перебежчика, рассказал легенду о
Фюрсте-герое.
- О негодяи, проклятые наци! - Вирт вне себя от гнева. - Значит,
Фюрст - герой дивизии? И вы думаете устроить им сюрприз?
- Да.
- Хорошо бы, - вздохнул Вирт. - Теперешний Фюрст - это уже далеко не
тот Фюрст, но... микрофона не возьмет. Нет, нет! Совершенно немыслимо.
Мы беседуем в клетушке, которая служит и библиотекой и канцелярией.
"Ваш ход, господин барон", - раздается за стенкой. Там играют в карты.
- Я пытался вербовать Фюрста в комитет. Боже мой, как он ругался! Он
прусский офицер, пруссак до корней волос. Имеете представление об этих
типах?