"Владимир Николаевич Дружинин. Державы Российской посол (Роман) " - читать интересную книгу автора

Живого турка Борис не встречал. Из пленных, содержавшихся на Аглицком
дворе Кремля, большая часть - поляки. Турок не было. На картинке визирь
оттоманский топорщил усы, грозил кривой саблей. На голове - вроде одеяло,
скрученное жгутом. Смешной!
Царь говорит, едва сыщется владыка сильнее турецкого султана. Цесарь
римский и тот не удержал бы свой стольный город Вену, если бы не имел
союзников. Борис измерил владения султана на глобусе. И точно - куда
цесарю!
Неужто пойдем на турок? Аврашка Лопухин - спальник, однолеток -
заржал:
- Гы-ы-ы! Царь с женой будет воевать. Гы-ы-ы! В постели.
- С какой еще женой?
- Со своей, башка тухлая!
- Женится? Не может быть!
- Угадай, кого сосватали? - пристал Аврашка и похвастал: - Евдокию,
мою сестру!
- На кой ему!
Еще немного - и подрались бы спальники. Залилась труба, позвала на
позицию.
Аврашка Лопухин среди комнатных царских отроков самый неповоротливый,
а многое вызнает раньше всех. Кличка ему от царя - "Мешок". Бывал Аврашка
мешком с овсом, с салом, с кишками поросячьими и кое с чем похуже.
Борис негодовал, злился, воображая Аврашкину сестру. Отворотясь не
налюбуешься!
Царю не исполнилось семнадцати, когда его обвенчали с Евдокией.
Спальники приставили лестницу к церковному окну, лазали по очереди.
Евдокия рядом с Петром - крошечная, нарумяненное личико будто неживое.
Похоже, куклу дали царю поиграть. А он сейчас отшвырнет ее, скинет золотом
шитую ризу, оставит митрополита, попов, растолкает всех...
От старых людей Борис слышал, как, бывало, женились цари. На версту
растягивался свадебный поезд. А тут в церковку загородного дворца
вместилась лишь родня жениха и невесты. Рядом поле, пасутся, звякая
бубенцами, коровы, пахнет молоком.
- Красавица! - доносилось до Бориса во дворце. - Приголубит царя.
Теперь-то остепенится.
У Бориса в памяти - кукла, закутанная в шелка, в бархаты, в платы.
На пиру, со взрослыми, спальникам не место. Наталья Кирилловна
угощала их отдельно. Аврашка, давясь пирогом с дичиной, сообщал: царевна
Софья нарочно уехала на богомолье, чтобы не быть на свадьбе. Жди ноне
беды. Голицыны, все трое, заступились за Софью. Санька Прозоровский,
придвинув к себе жбан с медом, пророчил - потешное войско распустят. На
что оно царю, коли он женатый! Хлебнули сладкого вина, загалдели, стали
швыряться корками, костями.
Аврашка подливал Борису, подмигивал соседям. Борис понимал, что его
решили напоить, но не противился. Все равно уж... Тоска легла на душу.
Старший Хилков вон радуется, говорит, побросаю в речку фузею, ремень
несносный. Пущай тонут!
- Осел ты! - крикнул вдруг Борис, расхрабрившись. - Царь самого тебя
утопит.
А ведь и ему, Борису, опостылела фузея. Редко удавалось в нужный срок