"Владимир Николаевич Дружинин. Державы Российской посол (Роман) " - читать интересную книгу автора

шанцами. От траншементов тянутся щели-апроши, прорезанные в земле сколь
можно ближе к позициям неприятельским.
Кончили рыть - айда плести фашины из камыша, из веток, укрывать от
вражеского глаза артиллерию - рядок мортир, заряженных нешутейным порохом
и пыжами. От фашин достается пальцам Бориса - кровоточат, ноют, ложку не
удержать.
- Шевелись, Мышелов! Сам ты раздобрел, как твой кот.
Хорошо, хоть заметил Петр. Теперь редко кинет взгляд на Мышелова.
Настырно лезет к царю Алексашка Меншиков. Откуда он взялся? Говорят, на
базаре пирогами торговал.
Гремят потешные баталии. Бьются войска истово, есть раненые,
сраженные насмерть. Помоги бог задавить в себе страх! Кидаясь на штурм,
Куракин криком раздирает рот:
- Берем короля-а, ребята-а!
Ругает супротивного короля сквернейше, а потом глаз поднять на него
не смеет. То Бутурлин, человек почтенный, в летах.
А царь потехами не насытится. Роясь в амбаре, наткнулся на старый
бот - заброшенный, рассохшийся, заваленный рухлядью. Только бушприт
торчал - клыкастый морской змей. Тиммерман сказал, что бот английский,
строен манером наилучшим.
- Ходить способен двояко, государь, - на фордевинд и на бейдевинд.
- И на бейдевинд? Врешь! - загорелся царь.
Вскоре Куракин услышал от немца:
- Его величество рожден под парусом. Посмотрите, сиятельный князь! На
Яузе ему тесно.
Из ближних людей Петра один Тиммерман ни разу не назвал Бориса
Мышеловом.
- Бей-де-винд, - шептал спальник, работая топором, воздвигая
бесконечные шанцы. Привязалось слово, "Бейдевинд" - значит "против ветра".
Полюбопытствовал, - пошел на Яузу, втиснулся в толпу, наблюдавшую маневры
царского корабля. И верно - ловко! Не попроситься ли в матросы?
Замечтался, хватил себя топором по ноге. После того две недели
пролежал.


Шли годы. Пора детства для спальника еще не минула, а царь возмужал
богатырски. Наталья Кирилловна сетовала - удружил немецкий учитель, сатана
пузатый! Научил своему языку, ввел в искушение. Петр пропадает в Немецкой
слободе, якшается с иноземцами. А в народе ропот. Того жди, опять Софья
стрельцов натравит.
Бориса тревожил дух неведомых удовольствий - от царя попахивало
нездешним вином, копотью табацкой. Увы, те новые забавы спальнику настрого
заказаны.
- Ты кто таков? Страж домашний, кошачий наставник. Забыл, что ль?
А то вымолвит непонятно:
- Блюди дом, Аргус неусыпный!
Борис опять взаперти, на спине и под мышками вскочили чирьи, не
работник он и не солдат.
- Дай срок, в твоих коготках турки запищат, - сжалился царь. - Вот
как начнем воевать...