"Александр Васильевич Дружинин. Полинька Сакс (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Я хотел отвечать.
-- Речь ваша впереди, -- сказал он с некоторою досадою. -- Мне надобен
был этот месяц, чтоб наблюдать за вами и кончить одно дело. Полина
Александровна, -- тут он встал со стула. -- Вы совершенно свободны. Вы более
не замужем.
Он подал мне бумагу. Ты понимаешь, что это такое было... Где найти
благодарность, достойную этого великодушного человека!..
-- Теперь же, -- сказал он Полиньке, -- вы поедете к матушке вашей на
дачу. Я предуведомил её, и послезавтра вы поедете за границу. Князь
Александр Николаич возьмёт отпуск и найдёт вас там.
-- Я выйду в отставку... -- чуть мог заметить я с глупейшим видом.
-- И прекрасно, -- отвечал Сакс. -- Тысячи глаз будут смотреть на вас в
надежде потешиться скандалом. Обвенчайтесь без шуму и живите долее за
границею.
Только в эту минуту разобрала Полинька всё величие поступка своего мужа.
Бледная как смерть, она упала к его ногам и плакала перед ним так, как
плакал я в тот вечер... ты помнишь.
Я стоял как дурак, ноги мои не двигались, язык не шевелился. Сакс хотел
поднять Полиньку, она не вставала с пола, противилась ему, как делают
упрямые ребятишки. Сцена эта была слишком тяжела для Константина
Александрыча: он отошёл от Полиньки.
Он подошёл ко мне, и голос его, резкий, быстрый короткий, торжественно
раздался в пустой комнате, как команда ловкого начальника перед неподвижными
батальонами.
-- Князь, -- сказал он, -- вы разом отняли у меня жену и дочь. Вы
отняли жизнь мою. Не думайте, что ребёнок этот даром вам достался: я не
надеюсь на вас! Помните, что б вы ни делали, два глаза будут смотреть за
вами, где бы вы ни были, я буду шаг за шагом следить за вами. Вы берёте моё
дитя -- не женщину. Горе же вам, если моё дитя не будет счастливо.
Слышно было, как слова эти теснились у него в горле, он торопился
высказать тяжкое своё прощание.
-- Я говорю вам просто и открыто: я буду видеть всю жизнь вашу. При
первой её слезе, при первом её вздохе, при первой её горести -- вы человек
погибший.
Он повернулся и хотел выйти. Но Полинька не пускала его, загородила ему
дверь, рыдала, тряслась и не могла сказать ни слова. Радость и раскаяние
страшно подействовали на бедного ребёнка... в эти минуты я ревновал Полиньку
к Саксу.
Мы её подняли. Во всё это время я не смел сделать ни одной ласки милому
моему дитяти, не смел поцеловать его.
И Полинька меня понимала.
Я видел из окна, как Сакс и старый дядька провели её к карете, посадили,
или, лучше сказать, положили её туда.
Несколько минут в странном оцепенении я всё ещё ждал Сакса. Я видел, как
дрожки его промчались за каретою, и всё-таки не мог отойти от окна.
Если б я мог, не теперь, а лет через пять, умереть за этого человека!
........................................................................
Вечером я навещал Полиньку. У неё лихорадка и головная боль. Мы плакали
и целовались... от радости не умирают... Скоро, скоро! Чтоб не затянулась
только проклятая моя отставка!