"Александр Васильевич Дружинин. Полинька Сакс (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Александрыча не всё зло.
Разве бедная актриса, на которую напал Галицкий с товарищами, не
женщина? Разве её слава, любовь к ней публики, не была для неё всем: и
утешением и хлебом, может быть?
Муж мой страшен и грозен... Боже мой, на нём лежит кровь человеческая!
Но он не жесток. А всё-таки страшный конец готовится всему этому... Господи,
спаси нас!.. Лучше не думать...
Посылая сюда брата, ты просила успокоить его, пожалеть о нём. Душенька
моя, ты не подумала, что я не каменная, что за мною ещё надо смотреть!.. Ещё
бы если б он явился ко мне таким, как был прежде: весёлым, беззаботным
мальчиком, я бы сладила с ним и сама осталась цела. А когда увидела я его
грустные глаза, бледное и изнурённое его лицо... что со мною сделалось!..
А он так хорош собою! Он во сто раз лучше, чем был прежде. Как идёт к
нему эта мраморная бледность! Грудь его впала, а талия сделалась ещё
благороднее, ещё стройнее... а глаза его... Боже мой, прости меня... я ли
говорю это?..
Вчера ехал он на парад мимо моего окна, в каске с белым султаном, на
чёрной лошади, которая рвалась и прыгала. Как ловко худенький его стан
гнулся при каждом движении лошади, как она повиновалась ему!.. Его место
впереди солдат, перед неприятелем... а он тоскует и плачет со мною вместе!
И если бы я ласкала его для того только, чтоб успокоить его, если б я
целовалась с ним только из-за того, чтоб не ввести его в отчаяние, я была бы
права, по крайней мере перед своею совестью. А то нет, друг мой! Я в душе
изменница, я люблю эти ласки: часто голова моя горит, сердце бьется, и мне
легче только, когда я жмусь к его груди... Вечного стыда, вечного наказания
для меня мало!..
К кому обратиться мне? У кого попросить совета и спасения? Писать к мужу
я не могу: я стала бояться его, и как писать к нему, когда одно слово может
привести за собою и страшную встречу и смерть.
Я думала просить самого Сашу, ещё раз сказать ему, чтобы он оставил
меня... да не значит ли это прямо высказать ему свою слабость? К тому же он
не послушается... или ещё хуже: послушается, и я погублю его...
Я признавалась во всём маменьке, стояла перед нею на коленях и очень
много плакала... Я взяла с неё слово не говорить об этом никому. Она сначала
бранила меня за неосторожность, потом слёзы мои показались ей смешными.
"Ступай, цыпочка, -- говорила она мне, -- такие грехи ещё прощаются. Всё это
забудется. Только помни: не видайся больше с князем, а если увидишь его, не
позволяй ему ни шагу более. Счастлива ты ещё... гляди же за собою
построже..."
Будто я могу смотреть за собою, владеть собою, когда он плачет у моих
ног, целует мои колени.
Господи! Что будет со мною! Или ты не сжалишься над бедною Полинькою, не
пошлёшь ей своей помощи?


II
От Константина Александрыча Сакса к Полинъке

Ах ты, ветреница! Ах ты, ленивая, негодная птичка! Так-то ты
переписываешься со старым своим мужем? В два почти месяца одно письмо!