"Ион Пантелеевич Друцэ. Последний месяц осени (Молдавские повести) " - читать интересную книгу автора

свое житье-бытье, а другой слушает, сочувственно кивая головой, потом другой
рассказывает, а первый решительно со всем соглашается.
Теперь отец, вернувшись, долго будет гадать, как там устроится его
попутчик, имея четырех взрослых дочерей, а тот, в свою очередь припоминая
свою поездку в Кишинев, будет громко осуждать нас, всех шестерых.
Рано утром, на рассвете, засветилась меж холмами черепичная крыша
нашего вокзала, показались четыре высоких тополя, паровоз прогудел свое
прибытие, а отец стоит у входа бледный и гадает: "Неужели так-таки и не
остановится?..."
Далеко за вокзалом, почти в поле, летит по железнодорожной насыпи
купленная отцом тарелка. Следом за ней летит отец. Догнав тарелку, он долго
барабанит по ней пальцем и чрезвычайно доволен, что тарелка цела. Тем
временем поезд, возвратившись к перрону, останавливается во второй раз.
Проводив поезд, отец, ясное дело, идет узнать, не закрыли ли чайную.
Она еще в строю, эта чайная, и старик выпивает по этому поводу сто граммов.
Потом, перебравшись через грязный перекресток, спешит в поле. На окраине два
грузовика ждут пассажиров, но отец, ощупью сосчитав оставшиеся в кармане
деньги, решает алестись пешком.
А осень уже на исходе. Небо сплошь затянуло тучами, моросит мелкий
дождь, но земля промерзла глубоко, и идти очень скользко. Отец думает о том,
что, когда неделю тому назад он отправлялся в дорогу, было теплее, теперь
холод пробирает до костей, и он спешит, вдет огромными шагами, широко
размахивая, как на косовице, руками.
В первой же деревне он вдруг останавливается. К нему каким-то чудом
прорвалась необычайно задорная, хмельная от веселья танцевальная мелодия.
Отец слушает, как будто удивляясь, и, пока он ее слушает, она завладевает
всем его существом. Увы, отец у нас музыкант от рождения, и самый
незамысловатый мотив может заманить его.
Отложив свое возвращение, отец спешит по переулкам, пока не
наталкивается на сельскую свадьбу. Около двухсот разнаряженных колхозников
стоят, заполнив весь двор. Десять музыкантов, сидя на завалинке, разошлись
вовсю, и на промерзшей, застеленной старой соломой земле разгорается танец.
По установившейся кругом тишине отец догадывается, что танцует и хозяин, у
которого справляют свадьбу. Все танцоры удивительно похожи на седого
старика, танцующего рядом с женихом. Танцуют не очень хорошо. То ли из
робости, то ли из чрезмерного уважения, но все пятеро копируют старика, и
тот, чтобы раззадорить их, нет-нет да и выкинет какое-нибудь коленце на
радость глазеющей публике, И думает отец, что теперь уж ни за что не соберет
он нас, чтобы показать танец, который только он один и помнит. Все мы, слава
богу, здоровы, кусок хлеба у нас есть, но только что-то случилось, после
чего немыслимо собрать нас кругом, чтоб, взяв за руки, танцевать.
И вот старик снова в дороге. Идет быстро, потому что осенью погода
переменчива, ни за что не узнаешь, во что может обернуться моросящий сверху
дождик. На окраине другой деревушки он снова останавливается, изумленный.
Увидел в одном садике огромную яблоню - голые ветки, ни единого листочка, а
на ветках плоды еще гроздьями висят. В самом конце осени, да вдруг
неубранные яблоки! Прислонившись к забору, отец долго недоверчиво
разглядывает их. Рядом лает собачонка, на крыльцо выходит сухощавый человек
чуть моложе отца. Старик наш удивленно переминается с ноги на ногу.
- Если вам не в обиду, скажите, как они держатся, яблоки эти?