"Ион Пантелеевич Друцэ. Последний месяц осени (Молдавские повести) " - читать интересную книгу автора

в последний раз листвой, падает молодой дубок. Несколько колхозников,
вспотевших от быстрой рубки, снимают шляпы и приветливо улыбаются отцу, как
бы намекая на знакомство с ним.
Отца, однако, этим не возьмешь. Выпросив у Антона новый патрон, он все
еще соображает, как бы ему перезарядить ружье, но эти многозначительные
ухмылки воров выводят его из себя:
- Чего они, Антон, оскалились?
- Это же нэсэденцы, отец.
Старик потрясен. Мигом выветрилось все хорошее настроение. Говорит
тихо, только для Антона:
- А как ведь угощали, а как обнимали нас!
Отец возвращает ружье леснику. Они поворачивают обратно. Идут молча,
торопливо, как бы убегая от этого позора. Они уходят, а лесу остается
расплачиваться за то, что отец полдня погостил у сына. Урожай виноградной
лозы уничтожает вековую заросль леса, земля опустошает саму себя.
Непостижимо, но это именно так.
Под вечер они стоят уже далеко за лесом на обочине шоссе. Стоят
грустные, виноватые в чем-то. Ждут попутной машины. Наконец Антон после
долгих размышлений говорит отцу, стыдливо глядя куда-то в сторону:
- Ты прости меня, отец, что я не смог, как полагается, принять тебя.
Невезучий я. Вот, даст бог, избавлюсь от этих хлопот, съезжу за получкой, и
потом, если заглянешь...
Глубоко тронутый его словами, отец говорит, низко опустив голову и
пряча навернувшиеся на глаза слезы:
- Если бы все сыновья принимали родителей, как ты меня принял, то на
каждой былинке цвели бы яблоки и зрел виноград.
Остановился грузовик с полным кузовом мелких, недавно постриженных
овечек. Из всей домашней скотины отец больше всего жалует овечек. Залез, сел
меж ними как заправский пастух, машина тронулась, а наш брат Антон стоит еще
долго, до самого заката, на обочине дороги. Смотрит на восток, туда, куда
уехал отец, и так сильно, так до боли хочется ему уехать, уйти, хоть
поползти за ним.
Нет, это мы сами придумали, что лес украл у нас Антона. Мы его сами
оставили там, а он до сих пор стоит и ждет, когда мы придем и заберем его
туда, куда уж и дорог нету - в давно минувший мир нашего детства.

К вечеру из-под белого каменистого берега выплыли живописные
окрестности Сорок - небольшого приднестровского городка. Нежась в лучах
негреющего осеннего солнца, город дремлет у подножья каменного обрыва на
берегу реки. Свинцово-тяжелые воды Днестра дышат предзимним холодом. На
пологом берегу высится громоздкая, старая, но все еще красивая крепость.
Потрясенный, отец прогуливается вокруг этого средневекового памятника,
считает про себя бойницы и, охваченный воинским пылом, гордо, как полководец
перед битвой, разглядывает окрестности. Дать бой или не давать - вот в чем
вопрос.
А время идет, день на исходе, и отец выходит на берег Днестра,
усаживается на пятачок полувысохшей травки и чувствует себя куда как хорошо
в обществе огромной реки и древней крепости. Вкрадчивый шелест днестровских
вод нагоняет на него дремоту. Он долго, по-юношески удивленно следит за этим
величественным зрелищем движения вод, и оживают в его душе старинные песни