"Ион Пантелеевич Друцэ. Последний месяц осени (Молдавские повести) " - читать интересную книгу автора

Отцу тоже не дают покоя лавры примирителя. Храбро лезет и он, что-то
выкрикивая, а через минуту вылетает с одной-единственной пуговкой на
пиджаке. Когда здесь заспорят о хлебе, лучше не соваться.
Тем временем маленький паровозик подогнал к открытым буртам цепочку
пустых вагонов. Едва вагоны остановились, в ту же самую минуту пшеница,
взлетев вверх, тонкими струйками полилась в них. Удивленный таким способом
погрузки, старик спешит посмотреть, как это делается. По дороге он
спотыкается, наступив на свалившиеся с какой-то машины початки. Подняв их,
тут же чувствует непреодолимое желание спрятать початки в кошелку, но,
заметив в толпе милицейскую фуражку, поспешно бросает их в вагон.
Вагоны не загрузили еще и наполовину, когда рядом раздался
оглушительный железный скрежет. На дороге за зерноскладами лежит опрокинутый
грузовик, рассыпались три тонны подсолнечника, и тут же рядом дымится
автомашина с приплюснутым мотором. Шоферы, грузчики и просто зеваки толпой
бегут посмотреть, как милиционер будет составлять акт. Бежит туда и старик.
Это великое зрелище убранного зерна будит в отце голодного волка, и
хочется этому волку, до смерти хочется черного, казенной выпечки, купленного
в магазине хлеба. Опасливо переступая через вокзальную сеть путей, отец
выходит на главную улицу райцентра, занимает очередь в магазине за хлебом.
Потом он ходит с большой румяной буханкой, ищет, где бы ему присесть так,
чтобы поесть вволю, а присесть негде. Чайная тут маленькая, народу полно, в
вокзальном буфете тоже негде присесть. Далеко за зерноскладами беспорядочно
лежит наскоро выгруженный лес, и десяток мужиков, устроившись на бревнах,
отрешенно едят купленный в магазине хлеб. Присаживается к ним и отец. Кругом
воют и стонут буксующие грузовики, лязгают буферами составы, гудят паровозы,
но отец уже ничего этого не слышит. Он ест. Наевшись досыта и вымыв руки у
вокзальной колонки, отец берет кошелку и спешит дальше. Городок сахарного
завода - удивительно приятное зрелище, но невероятно похожие друг на друга
домики начинают сбивать старика с толку. И по левой и по правой стороне
улицы - такие же шифером крытые крыши, совершенно одинаковые дымоходы из
красного кирпича, одинаковый рисунок окон и дверей, одной и той же краской
выкрашены заборы и калитки. Отец идет все медленнее, медленнее и наконец
останавливается, совершенно растерянный.
Номер дома Николая - сорок семь, отец это хорошо помнит, но как
выглядят эти две цифры, забыл. Грамоте он учился на старости и, если
волнуется, забывает решительно все, чему учился.
Приметив наконец приделанные у входа знакомые звонки, отец радуется.
Звонки разные: одни прибиты высоко, другие низко, одни круглые по форме,
другие продолговатые. Выбрав из всех один, чуть треснутый, прибитый высоко,
словно хозяева ожидают в гости одних верховых, отец звонит.
Николай, самый веселый и озорной среди нас, сидит в ванной и парит ноги
в теплой воде. Услышав звонок, он тут же поднимает руку вверх, как бы
приветствуя гостя, но и не думает выходить открывать. Простояв некоторое
время на крыльце, усомнившись, отец снова бродит по поселку. И обидно и
чудно ему, до чего похоже все кругом. Попробуй тут выпивши попасть к себе
домой. В каждом дворике - по восемь молодых яблонь, по четыре совершенно
белых курицы, по одной паре старой обуви у входа. Хотя на том крыльце, куда
он уже заходил, стояла пара невероятных размеров галош, отец возвращается к
треснутому звонку. Николай, сидя в ванной, поднимает обе руки вверх, трясет
кистями в знак того, что он от всей души приветствует гостя, но открывать не