"Сергей Другаль. Светлячковая поляна" - читать интересную книгу автора

- Свежий хлеб любит, когда его едят с холодным топленым молоком, - он
разрезал каравай, как арбуз, от центра, накрошил хлеба в плошку, залил
молоком и отнес собаке. Потом перед каждым была поставлена кружка с молоком
и положено по ломтю хлеба.
Вент, не дотрагиваясь, осмотрел свой кусок, указал пальцем на остатки
каравая и посмотрел каждому в глаза.
- Хлебушко, - сказал Отшельник.
И все молча стали обедать. Над ними, вынужденный питаться личинками,
обреченно колотился башкой о сосну пестрый дятел.
Поев, Нури смел на ладонь крошки от своего куска и бросил их в рот. То же
сделали остальные. Оум поднял брови, уши и щеки его задвигались, взбугрились
вены на шее, и он хрипло, по слогам произнес свое первое слово:
- Хле-буш-ко...
Потом все вместе вымыли посуду, улеглись на берегу и стали думать. А что,
можно ведь просто полежать и подумать. Просто так.
Нури, например, думал о том, что завтра нужно показать вента Оума
Аканиусу - врачу городка ИРП. И о том еще думал Нури, можно ли реставрацию
природы считать законченной. Если полагать, что человек действительно
последнее и главное, чего достигла природа, то, пожалуй, можно. В массиве
появились первобытные люди. И мы сейчас у самых истоков нового зарождения
человека. Факт, свидетельствующий о поразительной мощи природы,
предоставленной самой себе...
Если бы эти мысли он высказал вслух, то Отшельник, в миру Франсиск
Абелярович Судьба, зоопсихолог, много лет посвятивший изучению характера и
быта сытого хищника, сказал бы, наверно, так:
- Не будьте фетишистом, мастер Нури. Природа сильна, не спорю, но венты -
результат нашего вмешательства. Я бы сказал, непредсказуемый результат
разумного и осторожного вмешательства поумневшего человечества в дела
природы. Доказательство того, что мы, люди, действительно сумели
тысячекратно ускорить эволюцию. Слава нам, людям!
Но Отшельник ничего этого не говорил. Он лежал на спине и смотрел в синее
небо на медленно плывущий дирижабль-катамаран. Соединяющая его серебристые
корпуса смотровая площадка была полна народу. Двести экскурсантов глядели
вниз и сладко завидовали.
- Собачка возле льва... - донесся сверху женский голос.
Варсонофий приоткрыл один глаз. На царской морде его было написано: "А ну
вас всех... Только спать мешаете".
Гром тоже дремал, и снилось ему, будто он еще щенок, и Старший несет его
на руках, и ему хорошо и сытно, и он дремлет под теплой ладонью.
Олле думал о том, что в условиях поточного производства жизненных благ
каждый отход от стандарта желателен и что молодец Франсиск, который придумал
себе такое замечательное хобби: печь хлеб. И кормить путников, которые
голодны.
- А пластмассовую мебель, - неожиданно сказал он, - мы все равно
разрисовываем под дуб.
Вент Оум вспоминал орнитопланы на светлячковой поляне, их распластанные
крылья и вздрагивал от предощущения полета. Он тогда прошел мимо, подавив
желание коснуться оперения чудных птиц. А подавленное желание, я вам скажу,
еще хуже отложенного.
- Зачем спешить? - философски сказал Олле, ни к кому не обращаясь. -