"Сергей Другаль. Особая форма" - читать интересную книгу автора

- Лед - это в самый раз...
Биолог догнал меня, когда я поднимался на катер. Он взял меня под руку и
повел в лазарет, но не довел. Я буквально вдавил его в дверь вивария и
закрыл створку, не слушая громких высказываний капитана.
Все! На сегодня с меня хватит. Памятуя, что сон - лучшее лекарство, я
завалился у себя в каюте и проспал весь день и всю ночь. Зато встал
здоровее, чем был. Брился на ощупь, чтобы лишний раз не глядеть на себя в
зеркало: берег хорошее настроение.
Пошел к лагерю, или колонии, не знаю, как назвать. А может, правильнее -
к лежбищу пуджиков. Спина почти не болела, шишка помягчела и спала, что
сильно утешило меня. К поясу у меня был привязан видикортиновый линь,
который ни перерезать, ни даже перегрызть нельзя. Я занял позицию возле
ручья и ждал недолго. Космофизик закончил отделку сарая и, сидя на днище
опрокинутого ведра, любовался содеянным. Надпись о том, что здесь был я, он
замазал, и это почему-то показалось мне обидным. Я сосредоточил взгляд и
легко отвалил от стенки большой кусок штукатурки. Песок с глиной - с этим и
ребенок справится.
Космофизик заволновался, собрал в кучу штукатурку, схватил ведро и
побежал к ручью. Этого мне и надо было. Я дал ему набрать воды и, когда он
разогнулся, обездвижил его. Космофизик стоял как памятник самому себе, пока
я опутывал его линем. Потом я передохнул немного, перекинул его через плечо
и отнес на катер. Всю дорогу ведро с водой, зажатое в его руке, болталось и
било меня по бедру. Я уложил космофизика на стол в лазарете, убедился, что
линь не мешает кровообращению, и вернул ему подвижность. Вернулась и
способность скрежетать зубами:
- Ну, Вася!
- Лежи, - говорю я. - Развяжу потом, а сейчас у меня планетолог на
очереди.
- Чего я тебе сделал, а?
- Мне ничего. Но ты пошел против естественного стремления всего живого к
красоте. Ты на планете сарай построил.
- Дворец! - закричал космофизик.
- Сарай! - говорю я, а сам в эпидиаскоп голографическую пленку вкладываю.
Включил аппарат, и во всю стену возник оскорбляющий взоры сарай, снятый мною
в разных ракурсах.
Увидел это мой космофизик и сник, даже барахтаться перестал, только
зашептал что-то детское и трогательное.
...Я долго не знал, как подступиться к планетологу. Он с утра сидел на
дереве и срубал ветки, которые собирали в кучу киберы. Выключить киберов я
не решался, так как это могло насторожить и планетолога, и Льва Матюшина, и
без того, наверное, обеспокоенных долгим отсутствием капитана и двух
десантников. А не выключенные киберы - как там у них программа перестроена,
не знаю - могли, чего доброго, помешать мне скрутить здорового планетолога.
Здорового? Ну а если больного? Если я понесу на катер больного планетолога,
то ни киберы, ни Лев вмешиваться не станут. Значит, и надо нести больного.
...Это было божественное зрелище, когда планетолог принялся за сук, на
котором сидел. Сук у ствола был толст, но он старался, и только щепки
летели. При этом планетолог затравленно озирался, видимо, чувствуя, что
делает что-то не то. Я дождался, пока он тюкнулся копчиком о планету, и
принял его в свои объятия. Когда я нес его напрямик через лагерь, Лев