"Сергей Другаль. Особая форма" - читать интересную книгу автора

перестал терзать гитару и, покачивая плечами, двинулся на меня.
- Он у вас больной, - объясняю. - С дерева свалился и ни на что больше не
годен. А я его выхожу, и он снова сможет веточный корм заготавливать.
Понятно?
- А капитан что? Тоже болен? - Лев облизал губы. Голос его был хрипл. -
Это все твои штучки, Василий. Но со мной у тебя ничего не выйдет. Я буду
петь, пока могу.
- Левушка, - взмолился я. - Пойдем домой, а? Умоешься, покушаешь, спать
ляжешь в нормальных условиях. А завтра споешь всем нам, а мы тебе
аплодировать станем. Ну что тебе здесь?
Лев топтался передо мной, тоска застыла в его карих очах. Конечно, ему
очень хотелось домой, на катер.
- Каждому свое, - вздохнул Лев. - Видно, судьба у меня такая. Буду петь...
- Ну, если судьба, тогда конечно.
- Еда кончилась. Ты б принес чего-нибудь поесть, а?
Естественно, на голодный желудок не поется, думал я, растирая в лазарете
заживляющей мазью спину планетологу. Само собой, я отнесу тебе чего-нибудь
поесть, вот только в аптеке малость покопаюсь... Под эти мысли уложил я
болезного на носилках-тележке, рядом разместил космофизика, который лежал
покорно, закрыв глаза, и только бормотал:
- Ты выброси пленку, Вася. Прошу тебя.
- Считай, ее уже нет, - ответил я, вкатывая носилки в виварий с черного
хода, через переходной бокс. И зря капитан с биологом поджидали меня у
главного входа, ничего у них не вышло. Да и не могло выйти - пощупайте
бицепс, - с двоими-то я запросто справлюсь, не прибегая к волевым приемам.
Из холодильника достал я тубу с земляничным муссом - любимая еда Льва
Матюшина - и углубился в изучение справочника по лекарственным средствам.
Потом нашел подходящее снотворное в аптеке, набрал из ампулы в шприц и
вколол в тубу с задней стороны. Капелька мусса вышла через дырочку, но я не
стал ее стирать, пусть подсохнет. Не будет же голодный Лев проверять
целостность тубы.
Лев, весь в грустях, сидел на пенечке. Петь он уже не мог, он еще пытался
что-то набренчать на гитаре. Пуджики сидели кружком неподалеку и хрустели
корнеплодами, доставая их из ведра. Похоже, лафа для них кончилась. Я так
понял, что Лев с самого начала был вроде как запрограммирован на пение и
добытчик из него не получился. Киберы наши бездельничали, и вообще не было
прежней целенаправленности во всей картине стойбища. Только ткачики
старались над ковриками, самозабвенно подправляя пушинки и перышки.
Птички, что с них возьмешь.
Лев выхватил у меня тубу, откусил кончик. Я глядел, как он глотал
содержимое, и жалел его, беднягу.
- Я за тобой пришел.
Пуджики перестали чавкать, раздался гнусавый переписк- перехрюкивание.
Примерно такие звуки мог издавать поросенок, имей он полипы в носу.
Лев сполз с пенька. Я поднял гитару и кликнул киберов. Повинуясь команде,
они подобрали спящего Льва. Один спереди нес его за ноги, двое держали Льва
за плечи, а последний поддерживал голову. Я замыкал шествие, снимая на
пленку все подряд и крупным планом пуджика, пытавшегося выдавить из тубы
остатки мусса. Они полукругом шли следом за мной, вытягивая лапы с
растопыренными пальцами. Такие милые, подумалось мне, беззащитные пуджики.