"В.Дроздов, А.Евсеев. Два года над пропастью " - читать интересную книгу автора

случится. Добрались до Дарницы, подошли к охране. По правде сказать, руки,
ноги дрожат, но иду. Прошу полицаев:
-- Пустите к коменданту.
-- Не велено.
-- Даю пятьсот рублей.
-- Проходи.
Вхожу в кабинет коменданта. Чувствую, внутри все похолодело. Но ничего,
беру себя в руки. Рассказываю, что разыскиваю Ивана Кондратюка,-- он шел на
родину, в Мерефу, и, как мне известно, попал сюда.
-- Можете говорить по-русски,--усмехается немец.-- Я долго жил в вашей
стране. Так вы говорите, Кондратюк ваш муж?
-- Муж.
-- Какой же он муж, если уверяет нас, что у него нет жены.
Я даже растерялась.
-- Как это нет? -- спрашиваю. --Я его жена, вот и документы.
И тут меня осенило.
-- Пусть он сам мне это скажет, -- говорю я с возмущением и с ходу
разыгрываю сцену ревности: дескать, если муж меня бросил, то хочу слышать
это от него, а не через немецкого коменданта.
Немец с явным интересом посмотрел на меня. Что поделаешь, женская
логика -- странная вещь.
-- Хорошо, -- недоверчиво говорит комендант,-- предположим, что он
действительно ваш муж. Расскажите, как он был одет, что было у него с собой?
-- Одет в теплое полупальто, зимнюю шапку, в карманах-- камешки для
зажигалок, зажигалки, крестики. Брал, чтобы менять на хлеб.
-- А часы у него были?
-- Да, золотые, наручные.
-- А еще что было у него?
Я мучительно припоминаю: кажется, все сказала, что еще? И тут
вспомнила:
-- Еще были золотые монеты.
-- Где вы их взяли?
-- Достались по наследству от моего отца, расстрелянного большевиками.
И только тогда, когда я сказала про эти золотые руб-
ли, я почувствовала, что комендант начинает верить мне. Верить, но еще
не доверять.
Нельзя терять времени, и я бросаюсь к нему:
-- Умоляю, разрешите мне свидание с Иваном. Как же так, Советская
власть нас преследовала, теперь вы, наши освободители, начали...
Но слова мои не очень действуют.
-- Вспомните,--снова обращается ко мне немец -- какое белье было у
вашего мужа?
Как же не вспомнить, когда я сама на дорогу штопала Максиму рубашку!
-- Голубое, на правом рукаве ниже локтя штопка.
-- Хорошо, -- неожиданно говорит немец, -- свидание я разрешу, но
отпустить не могу.
И он распорядился, чтобы привели Ивана.
Я содрогнулась, когда увидела его. Он был страшно грязный, оборванный,
в чужих рваных ботинках. И тут словно какая-то сила подняла меня и толкнула
ему навстречу. Кинулась ему на шею, начала целовать, плакать.