"Иван Дроздов. Геннадий Шичко и его метод " - читать интересную книгу автора

пьет - что думает о взглядах академика Углова?"
Назавтра в условленный час Копылов явился в палату и позвал на
процедуру. Не на массаж, а на "процедуру" - так и сказал.
В небольшой комнате у окна стояла низкая широкая лавка.
- Раздевайтесь до пояса. Ложитесь.
- На спину?
- Да, на спину.
Копылов сел рядом. Качан сжался - невольно, машинально. Но Копылов
сперва нежно коснулся кожи. Стал поглаживать, распрямлять. Теплые жесткие
пальцы ходили кругами, все сильнее давили тело. Качан успокоился,
расслабился, но вдруг он вздрогнул всем телом. Боль возникла внезапно от
сильного нажатия большим пальцем под ключицей и тревожной волной разлилась
по телу.
- Лежите спокойно, - сказал Копылов.
Он надавил сильнее. В одном месте, другом. Теперь уже всеми пальцами.
Качан закрыл глаза, постанывал. А Копылов "ходил" по телу - то там, то
здесь... Качан сжал зубы. Терпел. И даже стонать перестал. Только навязчиво
думал о конце процедуры. И Копылов, словно понимая его нетерпенье, ослабил
нажимы, снова мягко, нежно разглаживал, успокаивал.
- Организм, умница, мы причиняем ему боль, а он защищается, мобилизует
силы и в то место, где ощущает боль, бросает средства и материалы, не совсем
еще нам понятные, неведомые, но способные ремонтировать, восстанавливать,
устранять поломки. И заодно, так сказать, попутно - излечивает болезни
целого региона. В этом смысл нашей процедуры.
- Может быть, может быть, - соглашался приходивший в себя Качан. -
Хотелось бы верить. Скажите, это ваши собственные мысли?
- И свои, и чужие. Наука не исключает чужих открытий. Но вы потерпите.
Вот здесь...
Он надавил раз, другой. Разгоряченные и еще более жесткие пальцы
Копылова словно вонзились в рыхлое тело Качана, прошлись под ребром и словно
крючьями зацепили нерв. Боль прострелила все тело, бросила в жар.
- Это слишком! - Качан пытался увернуться от бегающих пальцев, но
пальцы настигали, за одной волной катилась другая волна боли, третья. И
Качан уже терял терпенье, он весь покраснел и покрылся испариной. А руки
снова взлетали над ним, и он видел, как были красны и словно бы дымились
подушечки пальцев Копылова.
Шел десятый день пребывания Качана в клинике Углова. Клиника - старое,
недавно отремонтированное пятиэтажное здание, палаты, лаборатории
просторные, потолки высокие. Но главное здесь люди. Каждый сотрудник, будь
то профессор или рядовой врач, исполнены какого-то особого, величавого
достоинства: идеально отглаженные халаты, мягкие тапочки, серьезные,
заботливые, внимательные лица. Здесь всегда царит атмосфера каких-то важных
дел, событий... И, действительно, тут почти каждый день совершаются
операции - на сердце, на легких, на сосудах. В коридорах можно слышать: "Кто
оперирует? Федор Григорьевич?.. Ну, значит, закончат рано".
Углов берет на операцию сложных, тяжелых больных, но оперирует быстро.
Одну и ту же операцию опытный хирург, профессор, делает три часа, Углов
закончит за два. От операции, особенно, сложной, редкой, зависит ритм и
характер всех дел клиники. Освобождаются хирурги, ассистенты, начинаются
приемы больных, обходы, дела, требующие участия ведущих врачей, самого