"Андрей Дрипе "Последний барьер" (Роман о колонии для подростков)" - читать интересную книгу автора

Глаза закрыты, Межулис молчит.
"Насильно мил не будешь", - вспоминает Киршкалн мудрую поговорку,
встает и уходит, тихонько притворив за собой дверь. Еще надо предупредить
дежурного воспитателя и контролера. Конечно, можно бы Зумента поднять и
приказать раздеться, но это зря всполошило бы ребят. Пусть думает, что
воспитатель проглядел нарушение.
А Зумент лежит, зарывшись головой в подушку, и размышляет над своей
семнадцатилетней жизнью.


IV


Понятие "отец" для него было пустым звуком. Николаю известно, что этот
человек был каменщиком, его тоже звали Николаем; за кражу стройматериалов
оп был осужден на десять лет. Это случилось давно, в те незапамятные
времена, о которых он не знает вообще ничего. Отбыв срок, отец остался там
же, в Сибири, и работает где-то в бескрайней то ли ангарской, то ли
енисейской тайге, где человек исчезает, словно иголка в стоге сена. У
матери не было даже фотографии отца, но Коле она не раз говорила:
"Красивый был парень. Другие разве не крадут, а моего вот сграбастали".
Коля не ощущал отсутствия отца, поскольку нельзя ощущать недостаток того,
чего у тебя никогда не было. И когда кто-нибудь случайно спрашивал: "А где
твой папка?" - мальчик почти с радостью отвечал: "У меня нету папы!"; в
мозг впечаталось хлесткое словцо "сграбастали" и туманное сознание того,
что мистического отца силой уволокли некие "чудовища" за то, что он делал
то же самое, что и другие, но эти "другие" почему-то остались на свободе.
Все отдаленные воспоминания детства были связаны с матерью. В то время
Коля не мог знать, что его мама - еще совсем молоденькая ветреная девчонка.
На жизнь она смотрела глазами недалекого ребенка и опускала беспомощно
руки перед малейшими трудностями, не зная, чем и как помочь себе самой, не
говоря уж о своем малыше. Для него же мать была единственным источником
знаний и житейской мудрости, его ненаглядная, любимая мама. По вечерам они
забирались в постель, мать ерошила ему волосы, называла "любимой
коташкой", и он счастливо засыпал на ее теплой груди. Иной раз она бывала
грустна и несчастна, говорила о том, как трудно ей живется одной, и
уверяла, что не бывает на свете настоящего счастья.
"Да что ты в этом смыслишь!" - говорила она, потом подолгу молчала.
Мать работала на текстильной фабрике и на целый день запирала его в
комнате, но после того случая, когда он едва было не удавился на бельевой
веревко, появилась древняя старушка, которая вязала чулки и почитывала
черную книжку с крестом на переплете.
Когда он шалил, старушка грозила пальцем и призывала побояться бога,
горестно качала головой и приговаривала: "Ах, как много зла на свете!"
К маме стали захаживать чужие дяди о бутылкой вина в кармане. "Твой
сынишка?" - говорили они и гладили Колю по голове, но вскоре пpo него
забывали.
Теперь он спал уже на своем тюфячке в углу комваты.
Проснувшись однажды ночью, он хотел было по привычке забраться под
одеяло к маме, но на ее подушке наткнулся на чье-то чужое, заросшее