"Андрей Дрипе "Последний барьер" (Роман о колонии для подростков)" - читать интересную книгу автора

лицам воспитанников, оглядывая их одежду. Высокий, осанистый, в левой руке
зажаты черные кожаные перчатки. Военная форма ему к лицу, он как бы в нее
влит. Фуражка, по бокам обжатая чуть книзу, сделана как будто специально
для его головы. Выбившиеся из-под фуражки черные с проседью волосы за
ушами свились в упругие колечки. Его лицо, худое и жесткое, может быть как
репреклонно строгим, так и повеселеть от сердечнейшего смеха; ему
свойственны гордая независимость кавказца и упрямая бесшабашность донского
казака, Родители воспитанников нередко принимают его за грузина. Киршкалну
он всегда напо.минает старых латышских стрелков, и почему-то ему кажется:
именно такие, как Озолниек, побили немцев в боях на острове смерти и
офицерские полки Дроздова в российских степях.
Для колонистов Озолниек - живая легенда. Недаром несколько лет назад,
при заливке асфальтом первой дорожки в колонии, ребята тайком вдавили в
незастывшую массу камешки, выведя ими надпись:
"Проспект Озолниека".
Некоторые сотрудники утверждают, что секрет обаяния начальника кроется
лишь в его выправке и громовом басе. Верно, конечно, когда начальник
разговаривает у проходной, его бас слышен у жилых корпусов, а если
поднимет голос, то и на всей территории колонии. Когда он хохочет,
кажется, будто по стальному швеллеру катятся двухпудовые гири. За свой
могучий голос Озолниек заслужил кличку Бас. Но произносят эту кличку даже
с большим уважением, нежели иное официально присвоенное почетное звание.
Киршкалну приходит на память, как его однажды кто-то спросил: "Каким
образом ему все так ловко удается?" - "Личность, друг мой, личность. К
тому же Баса сам черт подзуживает", - ответил Киршкалн.
"Но в значительной мере это еще и поза", - возразили ему. "Что же тут
плохого? Он умеет стать в позу. Попробуй-ка ты, представляю, как это будет
смешно!" - "Копнуть поглубже, наверно, и он тоже не без греха", - не
унимался спорщик. Тогда Киршкалн поглядел на собеседника и сказал: "А ты?
Кристально чистые люди существуют лишь в поздравительных речах и
некрологах. Озолниек - прирожденный педагог; они, на мой взгляд, так же
редки, как и выдающиеся музыканты или художники. Им отдельные недостатки
нипочем, а вот мы свои должны прятать поглубже".
Педагогический талант в нем счастливо сочетался с привлекательной
внешностью, неисчерпаемой энергией и веселой готовностью пойти на риск. Не
зря же Киршкалн сказал: "Баса черт подзуживает".
Дежурный воспитатель, зачитывая замечания, за которые полагаются
"наряды вне очереди", называет Бамбана.
- "Воспитанник Бамбан не работал на уроке и выражался нецензурными
словами". Записала учительница Калме.
- Что! - взвивается Озолниек и, отыскав глазами Бамбана, приказывает: -
Выйти из строя!
Выкрик отдается эхом среди зданий, Киршкалн даже вздрагивает и,
вытянувшись, чуть не делает шаг вперед.
- Ты посмел грубить учительнице Калме?! - Озолниек подходит вплотную к
Бамбану. - Ты недостоин ей туфли подносить?!
- А чего она... - бормочет Бамбан, моргая и пытаясь придать выражение
виноватости своему лицу, напоминающему мордочку грызуна.
- Марш в дисциплинарный изолятор!
Бамбан раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но вовремя спохватывается