"Артем Драбкин. Я дрался с Панцерваффе " - читать интересную книгу автора

все, но не все и на амбразуру бросались, на таран шли. Люди есть люди. Вот,
например, мой командир взвода "сорокапяток" младший лейтенант Сердюк. Где он
во время того боя с "пантерами" был, я не знаю, но жив остался. В какой-то
момент мы пошли вместе с ним на передовую, как простые пехотинцы, и он
сбежал. Шли вдоль кукурузного поля. Стоял жуткий [54] трупный запах. Он мне
говорит: "Ты тут постой". - "Я подожду". Автомат на плечо и жду, а солнце
печет. Простоял я несколько часов, но так его и не дождался. Прошло
некоторое время, бои уже закончились. Меня как-то спрашивают: "А как ты
остался жив? Твой взводный Сердюк сказал, что между вами разорвался снаряд,
его контузило, а ты упал. Он не знает, ты жив или нет". Я говорю: "А где вы
его видели?" - "Он пришел, весь трясется, контуженный. Его увезли в тыл, в
госпиталь". Кончилась война, я уже стал комбатом. Однажды нас собрали у
командира дивизии на совещание. Когда оно началось, пришел офицер и что-то
сказал комдиву. Тот встал и говорит: "Товарищи, нас, меня и начальника
политотдела, приглашают в горком партии по серьезному вопросу. Совещание
продолжит командующий артиллерией дивизии полковник Сердюк". Встает высокий
такой полковник и начинает говорить. Как только он начал говорить, я понял:
"Боже мой, это же мой Сердюк, мой командир взвода!" Так глупо никто больше
не мог говорить. Это же ужас был! Приехал с этого совещания, пошел к
командиру полка и рассказал, что за птица этот Сердюк, как он сбежал, а
сейчас у него на груди куча колодок, указания дает, здоровый такой, холеный.
Попросил разобраться, посмотреть его личное дело, где он потом воевал.
Прошло какое-то время я спрашиваю: "Ну что?" - "Разбираются". Прошло еще 10
дней. Я спрашиваю: "Ну что с Сердюком, разобрались?" - "А он уехал в
Германию". Спрятали его. Вот и вся мораль... и вся честь.
Несколько дней мы держали свой рубеж. Однажды после отбитой атаки я
заснул ночью в своей ячейке, не ужиная. Не знаю, отчего я проснулся, но,
когда [55] я увидел над собой несколько чужих человек, меня охватил ужас.
Попался немцам или власовцам! Начал шарить в темноте, пытаясь найти оружие,
но под рукой его не было. Но, слава богу, командир представился. Оказалось,
это пришла смена - люди из подразделений 89-й дивизии. Он попросил
обрисовать обстановку, что и как. Я все рассказал и показал тот рубеж,
который мы занимали. Мне сказали:
- Строй своих и веди их вниз, в овраг. Там тебе скажут, куда идти.
Попросили меня оставить противотанковое ружье и пулемет. Я сказал, что
патроны к ним почти закончились, но у них были свои, а вот оружия не
хватало. Сначала я узнал, смогу ли отчитаться за оружие. Они успокоили, и мы
отправились в тыл на перевооружение и отдых.
После летних боев 1943 года 1-й батальон 92-й Гвардейской стрелковой
дивизии, 280-го Гвардейского стрелкового полка, в котором я служил,
пополнили. В мой взвод, который в батальоне, видать, из-за моего норова,
называли "дикая ПТО", пришли ребята из Барнаульского пехотного училища. С
собой они принесли новую песню: "Я по свету немало хаживал...", которая нам
очень понравилась. Когда полк в сентябре совершал марш от Харькова к Днепру,
в первую же ночь мы ее запели. Мы шли и пели, а вернее орали. Что с нас
взять? - молодые же были. К тому же мы чувствовали, что у нас здорово
получается. Когда песня кончалась, мы запевали ее вновь, и буквально через
двадцать минут наш взвод окружила толпа солдат. Народ все подходил,
выравнивал свой шаг вровень с нашим и слушал песню, пока не вмешались
командиры и не отправили всех в свои подразделения, установив, по сколько