"Дэвид Дрейк, Томас Т.Томас. Достойная оборона (Авт.сб. "Кризис империи")" - читать интересную книгу автора

губой, когда будут ретушировать голографии. Уж слишком она у этого Стефана
выпячивалась. Помнишь, какой крик все подняли, когда на снимках церемонии
Четвертого пожалования крупным планом дали его слюнявый рот? Парни в
лаборатории знают, что требуется. Долой грубый реализм и историческую
правду - даешь вместо дерьма конфету!
- Никак нет, сэр, то есть - так точно, сэр!
- Вот и хорошо. Да, а где мой кофе?
- Сейчас принесу, сэр.
Джина повернулась и как бы невзначай обнажила свое гладкое белое бедро
- такое гладкое, что приятно вспомнить, - встала с кресла и вышла из
кабинета. Хорошая девочка. Хваткая, работоспособная, вежливая - почти как
человек. Но, слава Богу, не человек.
Бертингас посмотрел на часы. Сообщение во Дворец уже четыре минуты как
отправили. Счет времени продолжался. Бертингас представил себе цепочку
соединенных между собой процессоров дворцового ПИРа, представил, как все
они дружно икают, переваривая полученное на светоблок сообщение. Он
прекрасно понимал, что встроенное в этот электронный мозг неимоверное
количество записывающих, подслушивающих и прочих шпионских устройств,
вероятно, било все рекорды. Во всем Скоплении столько не наскребешь. Да,
дворцовый электронный мозг и его "сарафанное радио" как источник
информации серьезный конкурент кому угодно, даже Бюро. Источник
ненадежный, но эффективный.
Именно поэтому Бертингас давным-давно устроил так, что все серьезные
сообщения, которые приходили по гиперволновой спутниковой сети, прежде
всего попадали в его кабинет.
Бертингас и его будущий босс, официальный директор Бюро коммуникаций,
отвечали и за общение с прессой, и за линии связи. Их специальностью была
смесь психологии с технологией. В обязанность им вменялось превращать
пожелания, слова и отдельные фразы и междометия губернатора Скопления в
такие заявления, представления и персональные послания, которые будут
увидены, услышаны и правильно поняты общественностью. Бертингас и директор
Бюро также обслуживали светоблок и другие средства связи правительства,
как внутри самого Скопления, так и с внешним миром, открытые и частные,
конфиденциальные и многоканально-селекторные. Бюро оперировало на многих
уровнях.
Конечно, и Бертингас, и его коллеги, и начальство на всех уровнях
постоянно спорили по поводу тематики и техники подачи сообщений. Делились
на два лагеря: на тех, кто считал аудиторию стадом баранов, которых
удовлетворит любое толкование событий, пусть даже самое идиотское, потому
что люди хотят, чтобы их развлекали, и на тех, для кого аудитория -
активная сознательная сила, делающая разумные выводы и обращающая внимание
на любое несоответствие между словами и делами, потому что люди хотят
точной и достоверной информации.
Пропасть между двумя этими лагерями все росла и росла и стала такой
глубокой, что противники получили прозвища: одних называли "лакировщики",
других - "правдисты".
Бертингас гордился, что он - "правдист". Всякий свеженазначенный
директор Бюро коммуникаций - похоже, по этому критерию их и отбирали - был
"лакировщиком".
"А для этого не обязательно быть профессионалом", - утверждала старая