"Гарднер Дозуа. Рыцарь теней и призраков" - читать интересную книгу автора

рубрики "Где они теперь?" Журналисты, будь они из плоти и крови,
кибернетическими системами или смесью того и другого, обожают легкую
поверхностную иронию подобного рода. Еще один аппетитный пустячок, достойно
сдабривающий историю.

Нет, сегодня они точно будут тереться около него, хотя к завтрашнему
дню снова забудут. Да, в свое время он был довольно известен своим
"Манифестом от имени Мяса". Известен, но не слишком. Весьма скромная слава -
нечто между гуру очередного культа с новой диетой и поп-звездой, так и не
поднявшейся выше восьмого места в хит-парадах достаточно для того, чтобы
несколько десятков лет участвовать в ток-шоу и давать нет-интервью. Интерес
вспыхивал снова, когда его партия, получившая название "Мясо", снова давала
повод для дискуссий в прессе. Все долго ждали от него чего-то еще. Чего-то
интересного. Но так и не дождались. Во всяком случае, себе он надоел раньше,
чем публике, и, возможно, продолжал бы доить прессу еще немного, если бы
захотел: в этой культуре человек, обозначенный ярлыком "знаменитость", может
тянуть целую вечность на развалинах былой славы, хоть и считается, что в
карете прошлого далеко не уедешь. Этого и сегодняшнего двойного события было
достаточно, чтобы представители прессы пытались до него добраться.

Он сделал глоток крепкого горячего кофе, отчетливо ощущая, как
проясняются мозги, неспешно прошел через гостиную, остановился у двери
кабинета, почувствовал давнюю, неотвязную потребность сесть за работу,
сделать что-то полезное - и одновременно ощутил непреодолимое желание
махнуть рукой, сказать "черт с ним", пошляться по дому, попытаться осознать,
что прожил на этой планете восемьдесят лет, зачастую бурных. Восемьдесят!

Он нерешительно постоял перед дверью, прихлебывая кофе, и неожиданно
осознал, что путешественники во времени никуда не ушли и стоят вокруг
молчаливыми невидимыми рядами, с интересом наблюдая за его действиями. Он
отнял от губ кружку, растерянный и отчего-то смущенный. Путешественники во
времени никогда не появлялись днем. До сих пор они всегда исчезали на
рассвете, как привидения на Хэллоуин, прогоняемые утренним звоном церковных
колоколов.

По его спине прошел озноб. "Кто-то ходит по твоей могиле", - сказал он
себе и медленно огляделся, видя каждый предмет во всех его красочных
деталях, приветствуя его, как старого многолетнего друга, памятного и
знакомого до мелочей. И в этот момент тихий голос в его голове сказал:

- Скоро ты уйдешь.

Ну, разумеется, вот оно!

Теперь он понял все.

Сегодня день его смерти.

Во всем этом была некая изящная симметрия, та самая, что невольно
порадовала его, несмотря на легкое касание страха. Сегодня он должен