"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4" - читать интересную книгу автора

Просто выпьем кофе. Как тогда в студенческом буфете.
Я позвонил. Через три минуты явился официант с подносом. Спрашивает:
- Заказывали виски?
Это был уже второй такой случай. Какая-то странная путаница. Тася
сказала:
- Дело в твоем гнусном произношении.

Мы выпили. Я расчувствовался и говорю:
- Знаешь, что главное в жизни? Главное то, что жизнь одна. Прошла
минута, и конец. Другой не будет... Вот мы пьем бренди...
- Виски.
- Ну, хорошо, виски. Вот ты посмотрела на меня. О чем-то подумала. И
все - прошла минута.
- Давай не поедем в Беверли-Хиллс, - сказала Тася.
Этого мне только не хватало.

Тут позвонил Абрикосов и спрашивает:
- У тебя случайно нет моего папы?
- Нет, - говорю, - а что?
- Пропал. Как сквозь землю провалился. И где разыскивать его, не знаю.
Я даже фамилии его не запомнил. Кстати, о фамилиях...

Абрикосов - поэт. И голова у него работает по-своему:
- Кстати, о фамилиях. Ответь мне на такой вопрос. Почему Рубашкиных
сколько угодно, а Брючниковых, например, единицы? Огурцовы встречаются на
каждом шагу, а где, извини меня, Помидоровы?
Он на секунду задумался и продолжал:
- Почему Столяровых миллионы, а Фрезеровщиковых - ни одного?
Еще одна короткая пауза, и затем:
- Я лично знал азербайджанского критика Шарила Гудбаева. А вот
Хаудуюдуевы мне что-то не попадались.
Абрикосов заметно воодушевился. Голос его звучал все тверже и
убедительнее:
- Носовых завались, а Ротовых, прямо скажем, маловато. Тюльпановы
попадаются, а Георгиновых я лично не встречал.
Абрикосов высказывался с нарастающим пафосом:
- Щукиных и Судаковых - тьма, а где, например, Хариусовы или, допустим,
Форелины?
В голосе поэта зазвучали драматические нотки:
- Львовых сколько угодно, а кто встречал хоть одного человека по
фамилии Тигров?

В шесть подали автобус. Сквер перед гостиницей был ярко освещен. Кто-то
из наших вернулся, чтобы одеться потеплее.
Все сели по местам. Автобус тронулся. Юзовский демонстративно вытащил
из портфеля бутылку граппы. У литовского поэта Венцловы нашлись бумажные
стаканчики. Сам Венцлова пить отказался.
Остальные с удовольствием выпили. Дарья Белякова вынула из сумочки
теплую котлету. Сионист Гурфинкель достал из кармана увесистый бутерброд,
завернутый в фольгу. И наконец, мистер Хиггинс добавил ко всему этому