"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 4" - читать интересную книгу автора

Особенно беспокоил меня зачет по немецкой грамматике. Сначала я вообще
не думал об этом. Затем попытался одолеть эту самую грамматику штурмом. В
результате безоблачно ясное неведение сменилось искусительным тревожным
полузнанием.
Все немецкие слова звучали для меня одинаково. Разве что кроме имен
вождей мирового пролетариата.

Странные мечты я лелеял. Фантастические картины рисовались моему
воображению.
Дело в том, что у преподавательницы немецкого языка Инны Клементьевны
Гаук был шестнадцатилетний сын. Так вот, иду я раз по улице. Вижу - бедного
мальчика обижают здоровенные парни. Я затеваю драку с этими хулиганами. На
их крики о помощи сбегается вся местная шпана. Кто-то бьет меня ножом в
спину.
- Беги, - шепчу я малолетнему Гауку.
Последнее, что я вижу, - трещины на асфальте. Последнее, что я слышу, -
рев "неотложки". Темнота...

Инна Клементьевна навещает меня в больничной палате:
- Вы спасли жизнь моему Артурке!
- Пустяки, - говорю я.
- Но вы рисковали собой.
- Естественно.
- Я в неоплатном долгу перед вами.
- Забудьте.
- И все-таки, что я могу сделать для вас?
Тогда я приподнимаюсь - бледный, обескровленный, худой, и говорю:
- Поставьте тройку!

Фрау укоризненно грозит мне пальцем:
- Вопреки моим правилам я иду на этот шаг. При этом надеюсь, что вы еще
овладеете языком Шиллера и Гете.
- Как только снимут швы...
- Кстати, оба воспевали мужество.
Я слабо улыбаюсь, давая понять, насколько мне близка эта тема.
- Ауф видер зеен, - произносит Инна Клементьевна.
- Чао, - говорю я в ответ.

На самом деле все происходило иначе. После долгих колебаний я
отправился сдавать этот гнусный зачет.
Мы с Инной Клементьевной уединились в небольшой аудитории. Она вручила
мне листок папиросной бумаги с немецким текстом. Я изучал его минуты четыре.
Само начертание букв таило враждебность. Особенно раздражали меня две пошлые
точки над "ю".

Вдруг непроглядная тьма озарилась мерцанием знакомого имени - Энгельс.
Я почти выкрикнул его и снова замолчал.
- Что вас смущает? - поинтересовалась Инна Клементьевна.
- Меня?
- Вас, вас.