"Василий Довбня. Гренландский кит " - читать интересную книгу автора

серебристых лучах Луны белела его надстройка, а его топовые огни ярко
освещали нас с матросом, нашу кормовую мачту, трубу и спасательные шлюпки, а
бортовые огни его нехотя раскачивались на мелкой зыби и рассыпали свои
зеленые и красные стекольные блестки. Мне показалось, что его плоский бак с
зачехленной пушкой вот-вот врежется в нас.. Вместо того чтобы остудить пыл
моего сокурсника Севу, вызвав на УКВ, я бросился к тифону и дал пять
коротких гудков. Это была моя первая самостоятельная ходовая вахта. Действие
мое было может и не вполне разумное, но по моему разумению самое
решительное. И шумное.
Через какие-то секунды, босой, в теплых кальсонах и сорочке, на мостик
влетел старпом Мелякин, блестя белозубым ртом... Тут же появился капитан и
еще кто-то, "Свирепый" со страху отстал. А на мостике стоял смех и хохот.
- Ну и проверочка тебе, Третий, - смеялся старпом, Он и все на судне
уже знали, как матрос Мельниченко нарядился привидением.
Я оправдывался, боясь насмешек.
- Все сделали правильно, - сказал капитан, - оглядываться почаще
надо, - я заметил - Сереев почему-то с опаской разглядывал меня .
Мой товарищ на "Свирепом" держался на дистанции, больше к нам не
приближался, но как - то шутя, сказал мне: - Чудик ты, Ваня!
Удивительное дело, в мыслях и я называл всех их чудаками. Вот эти
веселые и смелые ребята стали моими друзьями.
Работа штурманов на китобойце - это ювелирное письменное счисление, при
охоте судно крутится юлой, меняет курс по прихоти кита, хотя и по команде
гарпунера. Хочешь не хочешь, а научишься чувствовать направление земной оси,
как свой хребет, и себя относительно сторон света, закружишься вместе с
землей, через пару лет даже в постели, на подушке. как на глобусе, мысленно
сможешь видеть место словно на карте, где находится судно, станет понятным
умение птиц и китов ориентироваться в безбрежном пространстве, а рыб в
глубинах океана...
Почти у всех китобоев детство было загублено или войной или теми
несправедливостями с их родными, которые творила жизнь и власть. Но видимо
потому об этом никто не говорил и обрывал молчанием вопросы на эту тему. В
море все они были вольны, дружны и равны, чувствовали себя независимо. За
четыре месяца я только обиняком, в мимолетных беседах, без пафоса и рисовки,
как бы мимоходом, выслушивал их искренние мысли о прошлом, которое у каждого
было очень тяжелым. Все мы верили друг другу, потому что все жили будущим.
Все мы были из простого люда, потому мне было легко с ними.
- На китобойце всегда так. За семь месяцев почти всяк друг другу
становится брат, - объяснял мне Ивин - Витя, Ваня, Коля, Касым, а фамилии,
иногда после рейса и вспомнить не могу. Это старпому надо знать для
ведомости, а я брата и по глазам узнаю...


8

Отец гарпунера погиб в угольной шахте в сорок втором году.
Вот что рассказал о своей последующей жизни Верныдуб:
-Через год бежал я из дому, из голодного поселка во Владивосток, в
13-ть лет решил помогать матери и братьям. Какой-то офицер привел меня на
крейсер, командир принял юнгой, был я крепким и шустрым. Служил и воевал