"Федор Михайлович Достоевский. Письма (1870)" - читать интересную книгу автора

напечатании заплатить руб<лей> до 1000. Я послал в Петербург доверенность
Майкову на получение денег. Но несмотря на все права мои ужасно боюсь, что
не получу. Этот Стелловский такой человек, что никогда еще не платил денег
без судебного понукания! Если он не заплатит эту 1000, на которую я так
рассчитываю, то просто поставит меня на время в самое безвыходное и
отчаянное положение. Так что ужасно беспокоюсь и об этом. Деньги дали бы мне
средство улучшить домашнее мое положение, а уж как бы это необходимо в
теперешнюю минуту.
Люба Вас обнимает и целует и благодарит, что ее любите. Я и Аня ужасно
обрадовались, что Вы похвалили ее карточку. Я Вам вышлю другую ее
фотографию, потому что из прежней она уже выросла. Аня беспрерывно говорит
об Вас, и, знаете что, друг мой Сонечка, мы с ней ужасно часто мечтаем, как
мы приедем и Вас выдадим замуж. Это любимый наш разговор. Аня вас мало
видела, но любит вас всех чрезвычайно. Перецелуйте всех ваших за меня.
Верочку особенно обнимаю и целую. Поздравляю всех с новым годом. Паша
прислал мне длинное письмо; объявляет, что он женится, и описал весь свой
роман очень мило. Не знаю, жалеть ли или порадоваться его женитьбе.
Вероятнее первое. Но, кажется, из него, судя по занятиям его, может выйти
дельный мальчик. Дай ему бог всего хорошего.
До свидания, милый друг Сонечка, и, кажется, наверно до близкого. Аня
всех вас целует и всех поздравляет. Пожелайте ей поправиться.
Ваш Достоевский.
Напишите мне что-нибудь. Не сердитесь за молчание. Пишите более частных
подробностей.
Ваш весь Ф. Достоевский.
Адресс мой тот же, poste restante.
(1) далее было: так
(2) было: еще печатать
(3) вместо: В романе было: Тут
(4) далее было: 1 слово нрзб.
(5) далее было: и имеет
(6) далее было: Может быть

405. П. А. ИСАЕВУ 6 (18) января 1871. Дрезден

Дрезден 6-го/18-го января 1871.
Я уже давным-давно, милый друг Паша, слышал, что ты женишься (писал
Аполлон Николаевич), беспокоился и интересовался о тебе чрезвычайно. Писал к
Майкову и спрашивал подробностей, равно как и Ивану Григорьевичу поручил
разузнать, когда он уезжал из Дрездена. Но ничего особенного не узнал. Все
покрыто было мраком неизвестности. Тяжело мне было и то, что ты меня не
уведомлял: значит, думал я, бросил совершенно и концы отрезал, и мне это
было грустно. Кроме того, я имел некоторое основание подумать, что ты
питаешь на меня претензию насчет всего этого прошлого дела со Стелловским и
дивился твоей раздражительности и самолюбию. Теперь, по письму твоему, слава
богу вижу, что все это не совсем было так (хотя, может быть, и было
несколько). Роман в нескольких частях, присланный тобою под видом письма
твоего, - чрезвычайно утешил меня и чрезвычайно мило написан. Значит, не без
дарований же ты, Паша, если в состоянии так хорошо написать! Суди же теперь,
друг мой, если б ты хоть сколько-нибудь прежде поучился, ведь сколько бы ты