"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

- Lise, ты с ума сошла. Уйдемте, Алексей Федорович, она слишком
капризна сегодня, я ее раздражать боюсь. О, горе с нервною женщиной, Алексей
Федорович! А ведь в самом деле она может быть при вас спать захотела. Как
это вы так скоро нагнали на нее сон, и как это счастливо!
- Ах мама, как вы мило стали говорить, целую вас, мамочка, за это.
- И я тебя тоже, Lise. Послушайте, Алексей Федорович, - таинственно и
важно быстрым шепотом заговорила г-жа Хохлакова. уходя с Алешей, - я вам
ничего не хочу внушать, ни подымать этой завесы, но вы войдите и сами
увидите все, что там происходит, это ужас, это самая фантастическая комедия:
она любит вашего брата Ивана Федоровича и уверяет себя изо всех сил, что
любит вашего брата Дмитрия Федоровича. Это ужасно! Я войду вместе с вами и,
если не прогонят меня, дождусь конца.


V. НАДРЫВ В ГОСТИНОЙ.

Но в гостиной беседа уже оканчивалась; Катерина Ивановна была в большом
возбуждении, хотя и имела вид решительный. В минуту когда вошли Алеша и г-жа
Хохлакова, Иван Федорович вставал, чтоб уходить. Лицо его было несколько
бледно, и Алеша с беспокойством поглядел на него. Дело в том, что тут для
Алеши разрешалось теперь одно из его сомнений, одна беспокойная загадка, с
некоторого времени его мучившая. Еще с месяц назад ему уже несколько раз, и
с разных сторон внушали, что брат Иван любит Катерину Ивановну и, главное,
действительно намерен "отбить" ее у Мити. До самого последнего времени это
казалось Алеше чудовищным хотя и беспокоило его очень. Он любил обоих
братьев и страшился между ними такого соперничества. Между тем сам Дмитрий
Федорович вдруг прямо объявил ему вчера, что даже рад соперничеству брата
Ивана и что это ему же, Дмитрию во многом поможет. Чему же поможет? Жениться
ему на Грушеньке? Но дело это считал Алеша отчаянным и последним. Кроме
всего этого, Алеша несомненно верил до самого вчерашнего вечера, что
Катерина Ивановна сама до страсти и упорно любит брата его Дмитрия, - но
лишь до вчерашнего вечера верил. Сверх того ему почему-то все мерещилось.
что она не может любить такого, как Иван, а любит его брата Дмитрия, и
именно таким, каким он есть, несмотря на всю чудовищность такой любви. Вчера
же в сцене с Грушенькой ему вдруг как бы померещилось иное. Слово "надрыв",
только что произнесенное г-жой Хохлаковой, заставило его почти вздрогнуть,
потому что именно в эту ночь, полупроснувшись на рассвете, он вдруг,
вероятно отвечая своему сновидению, произнес: "Надрыв, надрыв!" Снилась же
ему всю ночь вчерашняя сцена у Катерины Ивановны. Теперь вдруг прямое и
упорное уверение г-жи Хохлаковой, что Катерина Ивановна любит брата Ивана и
только сама, нарочно, из какой-то игры, из "надрыва", обманывает себя и сама
себя мучит напускною любовью своею к Дмитрию из какой-то будто бы
благодарности, - поразило Алешу: "Да, может быть и в самом деле полная
правда именно в этих словах!" Но в таком случае, каково же положение брата
Ивана? Алеша чувствовал каким-то инстинктом, что такому характеру как
Катерина Ивановна надо было властвовать, а властвовать она могла бы лишь над
таким, как Дмитрий, и отнюдь не над таким как Иван. Ибо Дмитрий только
(положим, хоть в долгий срок) мог бы смириться наконец пред нею "к своему же
счастию" (чего даже желал бы Алеша), но Иван нет, Иван не мог бы пред нею
смириться, да и смирение это не дало бы ему счастия. Такое уж понятие Алеша