"Ф.М. Достоевский. Бесы. (Роман в трех частях)" - читать интересную книгу автора

истории человечества. Лекции о первобытных народах и о первобытном
человеке были занимательнее арабских сказок. Лиза, которая млела за этими
рассказами, чрезвычайно смешно передразнивала у себя дома Степана
Трофимовича. Тот узнал про это и раз подглядел ее врасплох. Сконфуженная
Лиза бросилась к нему в объятия и заплакала. Степан Трофимович тоже, от
восторга. Но Лиза скоро уехала, и осталась одна Даша. Когда к Даше стали
ходить учителя, то Степан Трофимович оставил с нею свои занятия и
мало-по-малу совсем перестал обращать на нее внимание. Так продолжалось
долгое время. Раз, когда уже ей было семнадцать лет, он был вдруг поражен
ее миловидностию. Это случилось за столом у Варвары Петровны. Он заговорил
с молодою девушкой, был очень доволен ее ответами и кончил предложением
прочесть ей серьезный и обширный курс истории русской литературы. Варвара
Петровна похвалила и поблагодарила его за прекрасную мысль, а Даша была в
восторге. Степан Трофимович стал особенно приготовляться к лекциям, и
наконец они наступили. Начали с древнейшего периода; первая лекция прошла
увлекательно; Варвара Петровна присутствовала. Когда Степан Трофимович
кончил и уходя объявил ученице, что в следующий раз приступит к разбору
Слова о полку Игореве, Варвара Петровна вдруг встала и объявила, что
лекций больше не будет. Степан Трофимович покоробился, но смолчал, Даша
вспыхнула; тем и кончилась однако же затея. Произошло это ровно за три
года до теперешней неожиданной фантазии Варвары Петровны.
Бедный Степан Трофимович сидел один и ничего не предчувствовал. В грустном
раздумьи давно уже поглядывал он в окно, не подойдет ли кто из знакомых.
Но никто не хотел подходить. На дворе моросило, становилось холодно; надо
было протопить печку; он вздохнул. Вдруг страшное видение предстало его
очам: Варвара Петровна в такую погоду и в такой неурочный час к нему! И
пешком! Он до того был поражен, что забыл переменить костюм и принял ее
как был, в своей всегдашней, розовой ватной фуфайке.
- Ма bonne amie!.. - слабо крикнул он ей навстречу.
- Вы одни, я рада: терпеть не могу ваших друзей! Как вы всегда накурите;
господи, что за воздух! Вы и чай не допили, а на дворе двенадцатый час!
Ваше блаженство - беспорядок! Ваше наслаждение - сор! Что это за
разорванные бумажки на полу? Настасья, Настасья! Что делает ваша Настасья?
Отвори, матушка, окна, форточки, двери, всё настежь. А мы в залу пойдемте;
я к вам за делом. Да подмети ты хоть раз в жизни, матушка!
- Сорят-с! - раздражительно-жалобным голоском пропищала Настасья.
- А ты мети, пятнадцать раз в день мети! Дрянная у вас зала (когда вышли в
залу). Затворите крепче двери, она станет подслушивать. Непременно надо
обои переменить. Я ведь вам присылала обойщика с образчиками, что же вы не
выбрали? Садитесь и слушайте. Садитесь же, наконец, прошу вас. Куда же вы?
Куда же вы? Куда же вы!
- Я... сейчас, - крикнул из другой комнаты Степан Трофимович, - вот я и
опять!
- А, вы переменили костюм! - насмешливо оглядела она его. (Он накинул
сюртук сверх фуфайки.) Этак действительно будет более подходить... к нашей
речи. Садитесь же, наконец, прошу вас.
Она объяснила ему всё сразу, резко и убедительно. Намекнула и о восьми
тысячах, которые были ему до зарезу нужны. Подробно рассказала о приданом.
Степан Трофимович таращил глаза и трепетал. Слышал всё, но ясно не мог
сообразить. Хотел заговорить, но всё обрывался голос. Знал только, что всё