"Ф.М. Достоевский. Бесы. (Роман в трех частях)" - читать интересную книгу автора

знала. Ну, согласна что ли? Скажешь ли наконец что-нибудь?
- Я уже сказала, Варвара Петровна.
- Вспомни, что твоя полная воля, как захочешь, так и будет.
- Только позвольте, Варвара Петровна, разве Степан Трофимыч вам уже
говорил что-нибудь?
- Нет, он ничего не говорил и не знает, но... он сейчас заговорит!
Она мигом вскочила и набросила на себя свою черную шаль. Даша опять
немного покраснела и вопросительным взглядом следила за нею. Варвара
Петровна вдруг обернулась к ней с пылающим от гнева лицом:
- Дура ты! - накинулась она на нее, как ястреб, - дура неблагодарная! Что
у тебя на уме? Неужто ты думаешь, что я скомпрометирую тебя хоть
чем-нибудь, хоть на столько вот! Да он сам на коленках будет ползать
просить, он должен от счастья умереть, вот так это будет устроено! Ты ведь
знаешь же, что я тебя в обиду не дам! Или ты думаешь, что он тебя за эти
восемь тысяч возьмет, а я бегу теперь тебя продавать? Дура, дура, все вы
дуры неблагодарные! Подай зонтик!
И она полетела пешком, по мокрым кирпичным тротуарам и по деревянным
мосткам к Степану Трофимовичу.


VII.

Это правда, что "Дарью" она не дала бы в обиду; напротив, теперь-то и
считала себя ее благодетельницей. Самое благородное и безупречное
негодование загорелось в душе ее, когда, надевая шаль, она поймала на себе
смущенный и недоверчивый взгляд своей воспитанницы. Она искренно любила ее
с самого ее детства, Прасковья Ивановна справедливо назвала Дарью Павловну
ее фавориткой. Давно уже Варвара Петровна решила раз навсегда, что "Дарьин
характер не похож на братнин" (то-есть на характер брата ее, Ивана
Шатова), что юна тиха и кротка, способна к большому самопожертвованию,
отличается преданностию, необыкновенною скромностию, редкою
рассудительностию и главное благодарностию. До сих пор, повидимому, Даша
оправдывала все ее ожидания. "В этой жизни не будет ошибок", - сказала
Варвара Петровна, когда девочке было еще двенадцать лет, и так как она
имела свойство привязываться упрямо и страстно к каждой пленившей ее
мечте, к каждому своему новому предначертанию, к каждой мысли своей,
показавшейся ей светлою, то тотчас же и решила воспитывать Дашу как родную
дочь. Она немедленно отложила ей капитал и пригласила в дом гувернантку,
мисс Кригс, которая и прожила у них до шестнадцатилетнего возраста
воспитанницы, но ей вдруг, почему-то, было отказано. Ходили учителя из
гимназии, между ними один настоящий француз, который и обучил Дашу
по-французски. Этому тоже было отказано вдруг, точно прогнали. Одна
бедная, заезжая дама, вдова из благородных, обучала на фортепьяно. Но
главным педагогом был всё-таки Степан Трофимович. По-настоящему, он первый
и открыл Дашу: он стал обучать тихого ребенка еще тогда, когда Варвара
Петровна о ней и не думала. Опять повторю: удивительно как к нему
привязывались дети! Лизавета Николаевна Тушина училась у него с восьми лет
до одиннадцати (разумеется, Степан Трофимович учил ее без вознаграждения и
ни за что бы не взял его от Дроздовых). Но он сам влюбился в прелестного
ребенка и рассказывал ей какие-то поэмы об устройстве мира, земли, об