"Ф.М. Достоевский. Бесы. (Роман в трех частях)" - читать интересную книгу автора

на вас Юпитером, когда вы пойдете взять билет, pour vous montrer son
pouvoir. "Дай-ка, дескать, я покажу над тобой мою власть"... И это в них
до административного восторга доходит... En un mot, я вот прочел, что
какой-то дьячок, в одной из наших заграничных церквей, - mais c'est trиs
curieux, - выгнал, то-есть выгнал буквально из церкви одно замечательное
английское семейство, les dames charmantes, пред самым началом
великопостного богослужения, - vous savez ces chants et le livre de Job...
единственно под тем предлогом, что "шататься иностранцам по русским
церквам есть непорядок, и чтобы приходили в показанное время..." и довел
до обморока... Этот дьячок был в припадке административного восторга et il
a montrй son pouvoir...
- Сократите, если можете, Степан Трофимович.
- Господин фон-Лембке поехал теперь по губернии. En un mot, этот Андрей
Антонович, хотя и русский немец православного исповедания, и даже, -
уступлю ему это, - замечательно красивый мужчина, из сорокалетних...
- С чего вы взяли, что красивый мужчина? У него бараньи глаза.
- В высшей степени. Но уж я уступаю, так и быть, мнению наших дам...
- Перейдемте, Степан Трофимович, прошу вас! Кстати, вы носите красные
галстуки, давно ли?
- Это я... я только сегодня...
- А делаете ли вы ваш моцион? Ходите ли ежедневно по шести верст
прогуливаться, как вам предписано доктором?
- Не... не всегда.
- Так я и знала! Я в Швейцарии еще это предчувствовала! - раздражительно
вскричала она, - теперь вы будете не по шести, а по десяти верст ходить!
Вы ужасно опустились, ужасно, уж-жасно! Вы не то что постарели, вы
одряхлели... вы поразили меня, когда я вас увидела давеча, несмотря на ваш
красный галстук... quelle idйe rouge! Продолжайте о фон-Лембке, если в
самом деле есть что сказать, и кончите когда-нибудь, прошу вас; я устала.
- En un mot, я только ведь хотел сказать, что это один из тех начинающих в
сорок лет администраторов, которые до сорока лет прозябают в ничтожестве и
потом вдруг выходят в люди, посредством внезапно приобретенной супруги,
или каким-нибудь другим, не менее отчаянным средством... То-есть он теперь
уехал... то-есть я хочу сказать, что про меня тотчас же нашептали в оба
уха, что я развратитель молодежи и рассадник губернского атеизма... Он
тотчас же начал справляться.
- Да правда ли?
- Я даже меры принял. Когда про вас "до-ло-жили", что вы "управляли
губернией", vous savez, - он позволил себе выразиться, что "подобного
более не будет".
- Так и сказал?
- Что "подобного более не будет", и avec cette morgue... Супругу, Юлию
Михайловну, мы узрим здесь в конце августа, прямо из Петербурга.
- Из-за границы. Мы там встретились.
- Vraiment?
- В Париже и в Швейцарии. Она Дроздовым родня.
- Родня? Какое замечательное совпадение! Говорят, честолюбива и... с
большими будто бы связями?
- Вздор, связишки! До сорока пяти лет просидела в девках без копейки, а
теперь выскочила за своего фон-Лембке, и, конечно, вся ее цель теперь его