"Преступление и наказание (обложка книги) " - читать интересную книгу автора

- Молодой человек, - продолжал он, восклоняясь опять, - в лице вашем я
читаю как бы некую скорбь. Как вошли, и прочел ее, а потому тотчас же и
обратился к вам. Ибо, сообщая вам историю жизни моей, не на позорище себя
выставлять хочу перед сими празднолюбцами, которым и без того все известно,
а чувствительного и образованного человека ищу. Знайте же, что супруга моя
в благородном губернском дворянском институте воспитывалась и при выпуске с
шалью танцевала при губернаторе и при прочих лицах, за что золотую медаль и
похвальный лист получила. Медаль... ну медаль-то продали... уж давно...
гм... похвальный лист до сих пор у них в сундуке лежит, и еще недавно его
хозяйке показывала. И хотя с хозяйкой у ней наибеспрерывнейшие раздоры, но
хоть перед кем-нибудь погордиться захотелось и сообщить о счастливых
минувших днях. И я не осуждаю, не осуждаю, ибо сие последнее у ней и
осталось в воспоминаниях ее, а прочее все пошло прахом! Да, да; дама
горячая, гордая и непреклонная. Пол сама моет и на черном хлебе сидит, а
неуважения к себе не допустит. Оттого и господину Лебезятникову грубость
его не захотела спустить, и когда прибил ее за то господин Лебезятников, то
не столько от побоев, сколько от чувства в постель слегла. Вдовой уже взял
ее, с троими детьми, мал мала меньше. Вышла замуж за первого мужа, за
офицера пехотного, по любви, и с ним бежала из дому родительского. Мужа
любила чрезмерно, но в картишки пустился, под суд попал, с тем и помер.
Бивал он ее под конец; а она хоть и не спускала ему, о чем мне доподлинно и
по документам известно, но до сих пор вспоминает его со слезами и меня им
корит, и я рад, я рад, ибо хотя в воображениях своих зрит себя когда-то
счастливой. И осталась она после него с тремя малолетними детьми в уезде
далеком и зверском, где и я тогда находился, и осталась в такой нищете
безнадежной что я хотя и много видал приключений различных, но даже и
описать не в состоянии. Родные же все отказались. Да и горда была, чересчур
горда... И тогда-то милостивый государь, тогда я, тоже вдовец, и от первой
жены четырнадцатилетнюю дочь имея, руку свою предложил, ибо не мог смотреть
на такое страдание. Можете судить потому, до какой степени ее бедствия
доходили, что она, образованная и воспитанная и фамилии известной, за меня
согласилась пойти! Но пошла! Плача и рыдая и руки ломая - пошла! Ибо некуда
было идти. Понимаете ли, понимаете ли вы, милостивый государь, что значит,
когда уже некуда больше идти? Нет! Этого вы еще не понимаете... И целый год
я обязанность свою исполнял благочестиво и свято и не касался сего (он
ткнул пальцем на полуштоф), ибо чувство имею. Но и сим не мог угодить; а
тут места лишился, и тоже не по вине, а по изменению в штатах, и тогда
прикоснулся!.. Полтора года уже будет назад, как очутились мы наконец,
после странствий и многочисленных бедствий, в сей великолепной и украшенной
многочисленными памятниками столице. И здесь я место достал... Достал и
опять потерял. Понимаете-с? Тут уже по собственной вине потерял, ибо черта
моя наступила... Проживаем же теперь в угле, у хозяйки Амалии Федоровны
Липпевехзель, а чем живем и чем платим, не ведаю. Живут же там многие и
кроме нас... Содом-с, безобразнейший... гм... да... А тем временем возросла
и дочка моя, от первого брака, и что только вытерпела она, дочка моя, от
мачехи своей, возрастая, о том я умалчиваю. Ибо хотя Катерина Ивановна и
преисполнена великодушных чувств, но дама горячая и раздраженная, и
оборвет... Да-с! Ну да нечего вспоминать о том! Воспитания, как и
представить можете, Соня не получила. Пробовал я с ней, года четыре тому,