"Федор Михайлович Достоевский. Белые ночи" - читать интересную книгу автора

смех, и бойкое словцо, и разговоры о прекрасном поле, и другие веселые
темы? Отчего же, наконец, этот приятель, вероятно недавний знакомый, и при
первом визите, - потому что второго в таком случае уже не будет и приятель
другой раз не придет, - отчего сам приятель так конфузится, так костенеет,
при всем своем остроумии (если только оно есть у него), глядя на
опрокинутое лицо хозяина, который в свою очередь уже совсем успел
потеряться и сбиться с последнего толка после исполинских, но тщетных
усилий разгладить и упестрить разговор, показать и с своей стороны знание
светскости, тоже заговорить о прекрасном поле и хоть такою покорностию
понравится бедному, не туда попавшему человеку, который ошибкою пришел к
нему в гости? Отчего, наконец, гость вдруг хватается за шляпу и быстро
уходит, внезапно вспомнив о самонужнейшем деле, которого никогда не бывало,
и кое-как высвобождает свою руку из жарких пожатий хозяина, всячески
старающегося показать свое раскаяние и поправить потерянное?
Отчего уходящий приятель хохочет, выйдя за дверь, тут же дает самому себе
слово никогда не приходить к этому чудаку, хотя этот чудак в сущности и
превосходнейший малый, и в то же время никак не может отказать своему
воображению в маленькой прихоти: сравнить, хоть отдаленным образом,
физиономию своего недавнего собеседника во все время свидания с видом того
несчастного котеночка, которого измяли, застращали и всячески обидели дети,
вероломно захватив его в плен, сконфузили в прах, который забился наконец
от них под стул, в темноту, и там целый час на досуге принужден
ощетиниваться, отфыркиваться и мыть свое обиженное рыльце обеими лапами и
долго еще после того враждебно взирать на природу и жизнь и даже на подачку
с господского обеда, припасенную для него сострадательною ключницею?
- Послушайте, - перебила Настенька, которая все время слушала меня в
удивлении, открыв глаза и ротик, - послушайте: я совершенно не знаю, отчего
все это произошло и почему именно вы мне предлагаете такие смешные вопросы;
но что я знаю наверное, так то, что все эти приключения случились
непременно с вами, от слова до слова.
- Без сомнения, - отвечал я с самою серьезной миной.
- Ну, коли без сомнения, так продолжайте, - ответила Настенька, - потому
что мне очень хочется знать, чем это кончится.
- Вы хотите знать, Настенька, что такое делал в своем углу наш герой,
или,лучше сказать, я, потому что герой всего дела - я, своей собственной
скромной особой; вы хотите знать, отчего я так переполошился и потерялся на
целый день от неожиданного визита приятеля? Вы хотите знать, отчего я так
вспорхнулся, так покраснел, когда отворили дверь в мою комнату, почему я не
умел принять гостя и так постыдно погиб под тяжестью собственного
гостеприимства?
- Ну да, да! - отвечала Настенька, - в этом и дело.
Послушайте: вы прекрасно рассказываете, но нельзя ли рассказывать
как-нибудь не так прекрасно? А то вы говорите, точно книгу читаете.
- Настенька! - отвечал я важным и строгим голосом, едва удерживаясь от
смеха, - милая Настенька, я знаю, что я рассказываю прекрасно, но -
виноват, иначе я рассказывать не умею. Теперь, милая Настенька, теперь я
похож на дух царя Соломона, который был тысячу лет в кубышке, под семью
печатями, и с которого наконец сняли все эти семь печатей. Теперь, милая
Настенька, когда мы сошлись опять после такой долгой разлуки, - потому что
я вас давно уже знал, Настенька, потому что я уже давно кого-то искал, а