"Игорь Доронин. Феномен Лоскутова" - читать интересную книгу автора

был перебит весь расчет, подцепил и увез ее на глазах у растерявшихся
немцев. И в то же время любил он хвастаться этим и другими своими подвигами
и орденами, нудно поучать нас, молодых, как нужно жить и воевать. Так что
любить его было особенно не за что.
Но сейчас он был один из нас - однополчанин, фронтовик, а младший
лейтенант - чужак, необстрелянный молокосос. А к таким мы, мягко говоря,
относились не очень любезно, хотя сами не так уж давно находились в их же
положении...
Лоскутов ничего не ответил, стоял, глядя в землю, а подбодренный нашим
смехом капитан продолжал:
- Небось мамка пирогов на дорогу напекла или подштанников запасных
надавала, чтобы было что менять, когда драпать будешь.
- У меня мамы нет... Ее немцы повесили, - тихо сказал младший лейтенант и
поднял глаза на Ильметьева.
Тот явно смутился, но виду не подал.
- Размещайтесь, - сказал он и как будто потерял интерес к младшему
лейтенанту. Но мы-то знали, что это не так.
Лоскутов прибыл на должность арттехника дивизиона. На первой же стоянке
он побежал осматривать орудия и затем пользовался каждой возможностью для
этого. Энергия била из него. В пути он организовал занятия для артмастеров
батарей, собирался заниматься с командирами взводов и орудий, но времени
оставалось мало, эшелон приближался к фронту.
Всех, конечно, интересовало, что же в чемоданах у Лоскутова. Кто-то
пустил слух, что там сало, самым большим любителем которого был у нас
артмастер Шарипов. Когда солдаты шутя спрашивали его, как к этому относится
Аллах, то Назип отвечал, что, действительно, есть свинину мусульманам
нельзя, но если запивать ее водкой, то можно. Правда, Аллах запретил и
спиртное, но Шарипов об этом благоразумно умалчивал.
При общем молчаливом согласии Шарипов решился на довольно-таки бестактное
дело - когда Лоскутов открывал свои чемоданы, незаметно заглянул в них. Дело
в том, что ни у кого из нас никакого, так сказать, личного имущества не
было, все, что мы имели, умещалось в то время в полевой сумке. А тут человек
с двумя туго набитыми чемоданами! Естественны и наше любопытство, да и
некоторая неприязнь. Но, как рассказал нам разочарованный Шарипов, один
чемодан оказался набитым какими-то "железками", а второй - "научными
книгами".
Лоскутов ни с кем близко не сходился, не пил и не курил, со всеми был на
"вы", себя просил называть по званию или "Петр Петрович", все свободное
время проводил за тетрадкой с какими-то расчетами.
Если он и выбрал меня в качестве собеседника, то, видимо, потому, что
имел на это какие-то свои соображения - я по-прежнему исполнял обязанности
комбата, лечение которого из-за осложнений задерживалось, а Лоскутову для
его дела, как потом выяснилось, нужен был в помощь мой артмастер Шарипов.
Лоскутов был неразговорчив, но постепенно я кое-что вытянул из него. Его
отец, ученый-физик, в начале войны ушел в ополчение и погиб под Москвой.
Мать, филолог, во время войны стала редактором партизанской газеты. Фашисты
захватили ее и после жестоких пыток повесили. Узнав о гибели матери,
Лоскутов, в то время студент технического вуза, добился призыва в армию,
куда его не хотели брать по двум причинам: институтская броня и очки.
Закончил ускоренный курс артиллерийско-технического училища, затем -