"Моисей Дорман. И было утро, и был вечер " - читать интересную книгу автора

Наша дивизия отличилась в тяжелых февральских боях вокруг
Корсунь-Шевченковского котла. Затем она вновь отличилась в марте 1944 года
при
освобождении Проскурова, за что удостоилась почетного наименования
Проскуровской. Наступление продолжалось весь март и апрель, но из-за
нашей крайней усталости, из-за весенней распутицы и возросшего сопротивления
немцев продвигались мы все трудней и медленней. Наконец в мае через Коломыю
мы вошли в предгорье Карпат.
Потери были огромны: от полков остались неполные батальоны, от
батальонов - роты и даже взводы. Наш противотанковый дивизион тоже нуждался
в срочном пополнении.
В марте под Проскуровом во второй батарее, где я служил командиром
огневого взвода, случилось ЧП: во время боя исчез командир батареи старший
лейтенант Салтыков. Через несколько часов его обнаружили в стожке
полусгнившей соломы. Он выглядел очень странно: испуганно озирался по
сторонам и бормотал что-то невнятное. Пришлось отправить его в сопровождении
санинструктора и командира взвода управления в санбат. Вернувшись из
санбата, сопровождающие рассказали, что Салтыкова отвезли в госпиталь для
выяснения: действительно ли он тронулся умом или придуривается? Тогда и
решат, лечить ли его как сумасшедшего или отдать под трибунал за
дезертирство.
Салтыков в дивизион не возвратился, и командиром батареи назначили
меня, а на освободившееся место командира взвода взяли младшего лейтенанта
из армейского резерва.
В середине мая моя батарея заняла оборону северо-западнее Пистыни на
гребне высоты, которую в штабе почему-то назвали "Кобыла". Так определился
передний край, - пехоты впереди не было. От нас к немцам шел пологий спуск,
поросший густым кустарником и высокой травой. Дальше, на западе, поднималась
высокая гора с островками негустого леса. Вокруг все утопало в зелени и
благоухало.
Первые дни под Пистынью прошли тихо. Не только мы, но и немцы, видимо,
выдохлись. Целостного фронта здесь не было - сплошные прорехи, дыры.
Проникнуть в тыл ничего не стоило: пехоты нет, вокруг леса, кустарник,
местность сильно пересеченная - горы, долины, холмы и овраги. Не только
разведка, целая дивизия в тыл пройдет - никто не заметит. Ночи были темные,
таинственные, тревожные. Тогда особенно остро ощущалась опасность.
В конце мая нас доукомплектовали до полного штатного состава. Теперь в
батарее тридцать человек и четыре пушки-сорокапятки. Между первым и
четвертым орудием почти полкилометра. По ночам большая часть людей
бодрствует - на постах и в секретах недалеко от пушек. Орудийные площадки
подготовлены для круговой стрельбы: мы ожидаем нападения с любой стороны.
Для ближнего боя готовы картечь, гранаты, два ручных пулемета РПД и,
конечно, личное оружие. Перед нами, рядом - нейтральная полоса, ничейная
земля.
Наступило затишье, и оказалось достаточно времени, чтобы отрыть
глубокие ровики и орудийные площадки, оборудовать укрытия для сна и отдыха,
обложить брустверы дерном и устроить хорошую маскировку.
Нередко шли дожди, ровики и укрытия заливало. Однако на "Кобыле" вода
долго не задерживалась, стекала в долину. Весенний ветерок разгонял тучи,
пригревало солнце, и мы быстро обсыхали. На обратном скате высоты, чуть