"Михаэль Дорфман. Башевис-Зингер: Портрет, который ни в какие рамки не укладывается" - читать интересную книгу автора

художественных направлений и течений, охотно усваивала модернистские и
революционные художественные идеи XX века. В США, Мексике и Аргентине на
идише творили писатели, драматурги и поэты, ставились спектакли, снимались
фильмы. Еще и сегодня количество названий произведений художественной
литературы, изданных на идише, намного превышает число выпущенных на иврите.
В Нью-Йорке творила плеяда замечательных литераторов: Мани Лейб, Целия
Дропкин, Мойше-Лейб Хальперн, Х. Левик (Левик Хальперн) Анна Марголин, А.
Лайэлс (Эрн Гланц-Лейэрс) и Яков Глатстейн, многие другие. Все они, как
рожденные в Америке, так и выходцы из Старого Света, от Бесарабии до Литвы,
вырабатывали свой ответ художественным влияниям эпохи - русскому и
итальянскому футуризму, "Гарлемскому ренессансу", кубизму, литературе
"потерянного поколения", имаджизму. Нью-Йорк того времени был самым крупным
и наиболее разнообразным еврейским городом в мире, поощрявшим необыкновенный
культурный обмен.
И все же в основе своей светская еврейская литература хранила верность
нравственным идеалам Талмуда: общественному служению, деловой порядочности,
семейной преданности, дерех-эрец - уважению себя и других, показной
благопристойности и деловой щепетильности. В отличие от религиозной
еврейской традиции, где такие идеалы рассматривались как господние заветы и
средство служения Богу, в светской еврейской культуре этические идеалы
обрели самостоятельную ценность. Светская культура разделяла религиозный
идеализм, веру в извечную мессианскую мечту, толкуя ее как стремление к
улучшению общественного порядка. Литература на идише опиралась на
рационалистический морализм европейского и еврейского движения просвещения
XVIII-XIX вв. В глазах читающей публики еврейская литература прежде всего
выполняла просветительские задачи, а уж потом обеспечивала культурный
народный досуг. Образцами считались произведения русского критического
реализма, европейского натурализма и американского социального романа Джека
Лондона, Эптона Синклера, Теодора Драйзера. Живым классиком почитался Шолом
Аш, замечательный еврейский писатель, автор большого числа романов.
Мастером-реалистом был и босс Башевис-Зингера - издатель "Форвертса" Авраам
Каган, поэт и переводчик на идиш "Песни о Гайавате" Соломон Блаумгартен,
многие другие. Богатая и разнообразная еврейская литература в Америке,
разумеется, не ограничивалась социальным реализмом.
Среди всего этого разнообразия читатели литературы на идише определяли
Башевис-Зингера как газетного фельетониста, автора "несерьезных" рассказов,
а то и порнографера. Его творчество не воспринимали из-за его
"старомодности". Новаторство писателя разглядели значительно позже.
Башевис-Зингер раздражал критиков и большую часть публики своей
отчужденностью от общественных проблем, игнорированием "важных" тем.
Писатель считал еврейскую литературу зараженной мессианскими
социалистическими идеями, гуманизмом и сентиментализмом. "Смерть - это
истинный мессия", - заканчивает Башевис-Зингер свой роман "Семья Мушкат".
Правда, по-еврейски он не осмеливается этого сказать. Так он заканчивает
лишь английскую версию.
Даже без того многим казалось, Башевис-Зингер намеренно задевает
чувствительные для евреев темы, более того - издевается над традиционным
еврейским здравомыслием. Вкус критиков оскорблял подчеркнуто потусторонний
смысл произведений писателя, суеверные местечковые герои, неистовые страсти.
"Магический реализм" писателя резко отличается от идеализма еврейской