"Е.В.А.Дор(Дорошкевич). Крик Дафэна " - читать интересную книгу автора

цветочным узором она казалась феей, нереально прекрасной, нарисованной
Боттичелли. Только глаза - огромные, влажные, понимающие и всё равно
безмерно удивлённые - жили и любили меня, дурака, по-прежнему. Лишь в
зрачках росла и множилась печаль.
"Ну, что ты смотришь на меня?! Чтоооо?!.. Уставилась... Не нравлюсь???
Приручила меня, как зверя!.. - я не мог остановиться. - Что ты вмешиваешься
в мою личную жизнь?! Она моя!!! МОЯ!!! Слышишь??? Только моя!!! Тебе в ней
не место! Ни в ней, ни в моих снах!!! Оставь меня в покое! Исчезни!!!
Навсегда!!!"
Она не осуждала меня. Нет. Только вдруг что-то лопнуло, порвалось. Что-то
жизненно важное, соединявшее её со мной и, более того, её - с этим миром.
"Исчезни!!!"
Будто я своими словами подтвердил какие-то сомнения и, не желая того,
отпустил её на волю, туда, где затерялся настоящий дом.
"Исчезни!.."
Она судорожно вздохнула и закрыла лицо руками.
"Ис...чез...ни..."
Столько отчаянья и безысходности было в этом простом жесте, что я вдруг на
секунду прозрел, будто всплыл на поверхность и глотнул свежего воздуха, враз
приходя в себя. Растерянно замолчал, провёл по лбу ладонью. Морок, всё
морок... Динни?!.. Динни, ты наконец-то рядом??? Я сто лет хочу сказать
тебе - Дин, прости...
И, ещё не осознавая чудовищность потери, я шагнул к ней.
И, как водится, не успел.
Реальность заволновалась, словно водное зеркало, небрежно разбитое камнем,
и, закрутившись в спираль, внезапно развернулась, разделившись на тысячи
лепестков, жадных язычков, слизнувших окружающую действительность.
Боль, пронизывающая насквозь.
Крик. Чей?
Сознание возвращалось. Слишком медленно. Слишком быстро. Я сидел посреди
разрушенной прихожей, вжав лицо в колени, и кричал, закрывая голову от
оседавших на меня клочков обоев, штукатурки, щепок и листов рассыпающихся
книг. Опустошенный от собственного бреда и ещё не понимавший до конца, что
же произошло на самом деле. Рухнула входная дверь, забив горло пылью,
окончательно и бесповоротно поставив печать на отпущенном мне времени.
Некому было говорить те немногие короткие слова, так мало и так много
значившие. Некому и незачем.
Динни исчезла, исполнив моё последнее желание.
Так же таинственно и безвозвратно, как и её бабушка.

Ещё один лист, ещё одна горькая страница.
Обратная дорога была бредом, сном наяву, маетой, смертью и возрождением. Я
почти спятил, хотя давно не чувствовал себя столь ясно и болезненно чутко,
замечая каждый камень под рельсами, каждый чужой взгляд, шоркнувший
вскользь, каждое дуновение сквозняка, каждую вспорхнувшую за окном птицу.
Где я пребывал все эти годы? Как смог перечеркнуть образ, когда-то спасший
меня от меня самого? Что значат теперь мои полуистлевшие обиды, так трепетно
и бережно хранимые всё это время? Тлен, пустота, бесполезность.
Дин! Ты была в моей жизни всегда, и я, где-то в глубине души, был уверен -
прости! - что так и будет вечно. Привычное, близкое и родное не уберёг, не