"Сергей Донской. Кидалы в лампасах" - читать интересную книгу автора

падлу, все равно пойму, потому что имею соответствующую языковую подготовку.
Еще и завербую напоследок. И похороню, и воскрешу, и высушу, и вытрушу, если
понадобится. Вот что такое спецназ ГРУ, Серега. И кое-что еще, и кое-что
поболе, о чем не говорят, чему не учат в школе.
Выговорившись таким образом, товарищ откидывается назад, ожидая от меня
то ли возражений, то ли возгласов восхищения. Ни того ни другого не следует.
Сунув ручку в блокнот, я закрываю его и осторожно замечаю:
- Звучит здорово. Но местами на фантастику смахивает.
- Думаешь, я тебе сказочки про Бэтмена рассказываю, м-м?
В нашем купе жарковато, но мне кажется, будто по позвоночнику тянет
холодком. Кожа на моих руках покрывается пупырышками, и каждый волосок на
этой онемелой пупырчатой коже - торчком.
- Про Бэтмена? - переспрашиваю я, пытаясь собраться с мыслями.
- Ну да. Ты ведь именно с ним хотел меня сравнить, верно?
- С чего?.. - моя гортань неожиданно сужается, каждый звук
протискивается через нее с ощутимым трудом. - С чего, гм... ты взял?
- Лучше тебе не знать того, что знаю я, брат. Крепче спать будешь...
Что касается Бэтмена, то ты, сам того не понимая, в точку попал. Мы - ночные
призраки, нетопыри. Знаешь, какую эмблему нам присвоили в 93-м? Летучую
мышь. Нашивок, правда, спецназовцы не носят, вопреки 38-й статье Закона о
воинской обязанности и военной службе. Вернее, мы предпочитаем пользоваться
чужими знаками различия.
К этому моменту я успеваю прокашляться, и мой голос звучит уже не так
сдавленно, как минуту назад:
- Я читал, что недавно ввели новый символ ГРУ. Двуглавый орел,
сжимающий в лапах стрелы и красную гвоздику.
- Ага, - соглашается товарищ со скучающим видом. - Был такой указ про
гвоздики со стрелами. Но, может быть, не для всех подразделений, м-м? Может,
некие парадные подразделения существуют для прикрытия других, засекреченных?
- А что, интересный вопрос, - оживляюсь я.
- Лично я тебе никаких вопросов не задавал, - говорит товарищ, напуская
на лицо отсутствующее, почти сонное выражение. - И искать ответы на подобные
вопросы не рекомендую. Чисто по-дружески.
- А иначе что будет? - нахально вопрошаю я.
- А иначе ты потеряешь мое уважение. - Он отодвигает мою записную
книжку, кладет на ее место свой костистый кулак и задает свой собственный
вопрос: - Скажи-ка, что это такое?
- Это?
- Это, это.
Тут, к моему облегчению, кулак разжимается, превратившись в раскрытую
ладонь.
- Рука, - отвечаю я, слегка раскачиваясь в такт движению вагона и
хмельным волнам, перекатывающимся внутри. - Кажется, правая.
- Абсолютно верно. - Он поощрительно кивает. - Эту руку однажды пожал
мне на прощание некто... - Произнесенная фамилия писателя сопровождается
десятком эпитетов, которые не могут быть приведены здесь по этическим
соображениям. - Проклятый мудак сидел напротив меня, навострив уши, ловя
каждое мое слово, цокал языком, охал, ахал. А потом умотал за границу и
состряпал там... - Название книги тоже склоняется на все лады, после чего я
слышу довольно-таки неожиданное признание: - И все же он написал правду,