"Сергей Донской. Кидалы в лампасах" - читать интересную книгу автора

пятернями. - Никто никого ни с кем не сравнивал, брат. Это просто выражение
такое: давай, мол, вернемся к нашим баранам. То есть продолжим начатое.
Мой взгляд машинально устремляется на бутылку водки и тут же
перемещается на окно, за которым не видно ни зги.
- Пожалуй, с меня хватит, - заявляю я. - Вот завалюсь сейчас спать, а
ты сам продолжай начатое. В гордом одиночестве.
- Как Будда? - иронически спрашивает товарищ. - Нет, брат, это не по
мне. Кстати, постиг он главный закон мироздания или нет?
- Постиг, - отвечаю я, мало-помалу оттаивая. - Он пришел к выводу, что
в основе всего сущего лежит страдание. Хочешь избавиться от переживаний - не
привязывайся ни к чему, не прикипай сердцем. Человека, отказавшегося от всех
привязанностей, ожидает освобождение. Так называемая нирвана.
Ответная реплика заставила меня иначе взглянуть на буддийское учение,
казавшееся мне до сих пор весьма стройным и совершенным.
- Сказки Христиана Андерсена, - пренебрежительно хмыкнул товарищ. - Ту,
которая про Снежную Королеву, я всегда терпеть не мог. Помнишь Кая, этого
маленького буку, который сидел в своем ледяном дворце и перебирал снежинки?
Тоже своего рода нирвана. Не хотел бы я очутиться в такой.
- Но страдания-то действительно существуют, - не слишком уверенно
возражаю я.
- Правильно. Только дворцов на всех не напасешься. Так что отсидеться в
сторонке не удастся, даже не надейся. Родился человеком - живи
по-человечески. Настанет срок - умри достойно.
- Никто не даст нам избавленья, - саркастически бормочу я, - ни бог, ни
царь и ни герой.
- Вот именно, брат. Как говорится, на Будду надейся, а сам не плошай.
Мир - это такое место, где тобой пообедают и даже спасибо не скажут.
Судя по широкой ухмылке моего товарища, аппетитно жующего ломоть хлеба,
накрытого пластами ветчины и сыра, лично его подобная перспектива ничуть не
пугает. Понятное дело, за его плечами такой богатый опыт, что скушать его
непросто. Но на всякого удалого молодца есть другой удалой молодец. Примерно
в этом духе я и высказываюсь, добросовестно перечисляя всяких там "зеленых
беретов" и "морских котиков".
- Красные шапочки, пингвины, бакланы, - продолжает перечень товарищ. -
Это же просто детский сад, Серега. Круче спецназовца ГРУ может быть только
спецназовец ГРУ. Выставь против одного такого отделение самых бравых
американских вояк, и через минуту они будут хором звать на помощь Дядю Сэма
и вопить о неприкосновенности личности гражданина Соединенных Штатов.
- Чем же они такие особенные, эти парни из ГРУ? - забрасываю я
удочку. - В чем их отличие от остальных спецназовцев?
- Ты уверен, что ты действительно хочешь это узнать?
- Почему бы и нет?
- Хм, действительно, почему бы и нет. - Товарищ задумчиво смотрит на
меня, как бы решая, достоин ли я такой чести.
С каждой секундой выражение его глаз нравится мне все меньше и меньше,
и я все больше и больше ощущаю себя мышкой, за которой наблюдает кот. Он еще
не знает, чего ему хочется: позабавиться с любопытным мышонком или отправить
его в пасть вместо очередного бутерброда. Зато знаю я: мне вовсе не хочется,
чтобы мною закусили, независимо от того, скажут ли мне потом спасибо или
нет.