"Питер О'Доннелл. Я - Люцифер" - читать интересную книгу автора

Задник изображал старинное здание в лесу. Из сводчатого входа тянулась
вереница монахинь. Тихую музыку заглушили удары колокола, после чего всем
стало ясно, что там изображен монастырь.
Из-за кулис появились две монахини. Они семенили, чуть склонив головы в
медитации. Музыка сделалась тише, и монахини начали петь. Боукер не уставал
восхищаться тому, как ловко чета Сеффов манипулировала своими голосами,
когда они устраивали эти кукольные представления. Металлические интонации
Сеффа исчезали, он мог изображать высокий, но звучный женский голос или,
напротив, мужской бас, который никогда не слышался в его нормальной
повседневной речи. Регина тоже обладала весьма обширным диапазоном, и подчас
Боукер не мог угадать, кто именно из них пел.
Затем на сцене появился молодой негр в потрепанных рубашке и штанах. Он
ничего не говорил, но начал танцевать весьма чувственный танец, извиваясь
между монахинь, изрядно шокированных его поведением. Боукер внимательно
смотрел на сцену, прежде чем смог понять, которая из монахинь оказалась на
время зафиксированной на перекладине, предоставляя возможность Регине и
Сеффу заняться двумя деревянными регуляторами, к которым было прикреплено
десять ниток, приводивших в движение негра.
Большинство кукловодов манипулировали семью нитками, но Сеффы были
подлинными мастерами своего дела. Зрители быстро забывали о том, что перед
ними марионетки. Куклы оживали на глазах. Конечно, многое зависело от того,
как выглядели марионетки. Сефф сам вырезал их, а Регина одевала. Одни куклы
были прекрасны, другие ужасны. Одни излучали добродетель, другие казались
исчадиями ада, но каждая обладала индивидуальностью, которая врезалась в
сознание зрителей. Но основное чудо состояло в том, что легкая перемена
ракурса и способа управления в корне меняла и эту самую индивидуальность.
Возможно, все дело было в том, как кукла наклоняла голову - изменение
угла превращало невинность в сладострастную непристойность. Может, дело было
и в том, как вырезались профили. Так или иначе, Боукер мог лишь строить
догадки: Сефф никогда не позволял ему рассматривать марионетки вблизи.
Теперь одна из монахинь оправилась от шока и смотрела на танцующего
негра уже не с негодованием, а с какой-то завороженностью, словно ее
загипнотизировали. Вторая монахиня приблизилась к подруге и стала умоляюще
дергать ее за рукав, но та не обращала на ее призывы никакого внимания.
Продолжая танцевать, негр запел песню. По мелодии это был спиричуэл, но
слова отличались явной непристойностью. Он стал дергать монахиню за одежду.
Вскоре ряса, апостольник и покрывало упали. Оказалось, что монахиня,
оставшаяся в белой рубашке, юна и хороша собой. Ее спутница отвернулась и,
упав на колени, молитвенно сложила руки.
Теперь первая монахиня тоже начала танцевать. Сначала медленно, затем в
ритме движений негра, после чего они удалились за кулисы. Коленопреклоненная
фигура горестно покачивалась, переживая случившееся, потом застыла в
молитвенной позе.
Теперь музыка уже играла в другом темпе. На сцене снова появились негр
и первая монахиня. Они танцевали с диким неистовством. На монахине уже не
было рубашки, голым оказался и негр. Куклы были сделаны из какого-то
эластичного материала телесно-черного и бело-розового цвета. Мужские и
женские половые признаки отличались детальным правдоподобием.
Танцевавшая монахиня вдруг застыла в ожидании. Негр описывал круги
вокруг нее, постепенно приближаясь. Его пение принимало все более