"Алексей Домнин. Дикарь" - читать интересную книгу автора

собаках ехала, мчалась, шагала Нажива, неся с собой горе и голод. Сотни,
тысячи соболиных шкурок валились и валились в ее бездонный мешок. А она
требовала: "Мало, мало, мало!"
Охотники, подчиняясь ее воле, снова и снова уходили за дорогим
зверьком.
Оскудели безбрежные русские леса соболем. Его преследовали и уничтожали
без жалости, без раздумий. В шестнадцатом веке только из части покоренной
Сибири вывозили по двести тысяч шкурок в год. В девятнадцатом вся Сибирь
смогла поставлять только сто тысяч. А в начале нашего века добыча его
сократилась до тридцати тысяч. Редкостью стал он на Урале, в Якутии, на
Алтае. Только в самых глухих и дальних таежных уголках еще хоронился зверек.
Почти исчез в забайкальских лесах самый дорогой баргузинский соболь,
шкурка которого - темная и пышная - ценилась особо.
Беда грозит таежному зверьку - быть совершенно истребленным.
Пройдет немного лет, и его не станет совсем. И невозможно оградить его
от гибели, если не обрубить загребущие лапы Наживе.
...Вот что мог бы рассказать Дикарь об истории своего рода, если бы мог
это сделать.
Так думал Костя.
- Между прочим, - сказал он жандарму, - даже история этого зверька
приводит к мысли о необходимости революции.
Жандарм недоверчиво посмотрел на лес, на Костю и сердито задергал
усами.

ЗАКОЛДОВАННЫЙ СОБОЛЬ

Поселился Дикарь на склоне двугорбой горы. Здесь стоял лохматый кедрач.
Он был настолько густ, что подгнившие великаны не могли упасть и умирали
стоя, опершись обломанными сучьями на плечи соседей. Когда налетал ветер,
они скрипели, словно жалуясь на старость.
Внизу под густой хвоей было сыро и сумрачно даже в солнечный день.
Сквозь обомшелые трухлявые колодины пробивалась молодая поросль. Дикарю
понравились эти дебри. Выше в гору кедрач редел, на пустырях выпирали из
земли тяжелыми лбами серые каменные глыбы, потрескавшиеся, заросшие ржавой
травой и мхом. И в густых зарослях, и в расщелинах скал соболь всегда мог
укрыться от любого недруга.
На склоне, из-под одного и того же камня начинались две речушки,
бежавшие в разные стороны. Они возникали из чистых и всегда бормочущих
родников. Светлые струйки то прятались в мох, то катились по каменистой
ложбинке, подтачивая толстые уродливые корни лохматых великанов. И вдруг,
словно вырвавшись из плена, они торопливо сбегали в крутые овраги и там
текли уже спокойней, скрытые пахучими влажными листьями смородины и
папоротника.
В ельнике у оврагов держались пугливые рябчики, дальше, где начинался
молодой березняк, хоронились глухариные выводки. Не было недостатка и в
белке. К зиме нальется душистым соком смородина, вспыхнут ярким румянцем
рябины и свесят тяжелые гроздья, потемнеют орехи в кедровых шишках. Чем не
житье соболю!
Однако Дикарь чувствовал беспокойство. Он без труда мог добыть себе
пищу и был сыт. Но какая-то непонятная сила гнала его из гнезда, и он рыскал