"Алексей Домнин. Дикарь" - читать интересную книгу автора

прищелкивал языком и хвалил. Ему очень хотелось иметь их у себя. Он сбегал в
лабаз и принес связки серебрящихся темных шкурок. Они мягко искрились перед
огнем.
Глаза гостя тоже заискрились. Но он равнодушно пощупал шкурки, вернул
их якуту. Потом стал прятать вещи в мешок.
Якут чуть не заплакал, когда в мешке исчезло и зеркало.
- Погоди, погоди, друг, - и начал бросать гостю на колени одну связку
за другой.
Гость вздохнул, подумал и начал доставать вещи обратно. Скоро шкурки
были в мешке гостя, а перед якутом лежала горка безделушек. Сам он смотрелся
в зеркало и смеялся. Гость показал на белую шкурку, но якут замотал головой.
Нет, ее он не сменяет ни за что. В ней заключен добрый дух, который приносит
удачу. И он нежно погладил белоснежный мех.
К этой маленькой шкурке тянулись все его надежды, его мечта купить
ружье и много оленей. Нет, он с ней никогда не расстанется. Она приносит
счастье старому якуту.
Гость налил еще огненной воды, У якута уже заплетался язык. Он
покачивался, щурил раскосые глаза и твердил о том, как шли с неба соболя.
Потом он запел, глядя на огонь: он знал, что в огне сидит добрый дух,
который несет тепло и свет.
Долго пел якут, пока не свалился на бок и не уснул.
Когда он открыл глаза, в слюдяное оконце пробивался свет. Очаг потух, и
в дыру в крыше падали снежинки. У якута трещала голова, словно что-то
распирало ее изнутри. Он сел и силился понять, где он и что с ним. На
земляном полу валялись ленты, бусы, раздавленное волшебное стекло. Якут
вспомнил, как швырял на колени гостю связки шкурок, а у того горел в глазах
кровавый отблеск.
Якут испуганно оглянулся: холодок прошел от горла к сердцу, и оно,
вздрогнув, застучало громко и часто. Белого соболя на стене не было.
Удивленный "бог Никола" на дощечке разводил руками.
Якут схватился за голову и сжал ее ладонями изо всех сил. У него
затряслась бороденка и на щеку выкатилась слеза. Ему представилось, как
краснолицый гость в огромном тулупе хохочет и мнет живого белого соболя. А
тот скалится и не может выскользнуть из цепких пальцев.
Вскочил старый якут и, откинув полог чума, выбежал. Две пушистые серые
лайки запрыгали вокруг, виляли хвостами. От чума, свернув на реку, шел след
оленьей упряжки.
Лес был белым и тихим. Пушистые снежинки осторожно опускались на
непокрытую голову якута.
Якут побежал по следу упряжки. Проваливался глубоко в снег, падал и
снова поднимался. Он задыхался. Сердце колотилось гулко и отчаянно, и этот
стук отдавался в висках.
Впереди якута мчались лайки. Они то скрывались в снежной пелене, то
возвращались назад и нетерпеливо повизгивали.
А якут уже еле брел, наклонившись телом вперед и цепляясь за снег.
Только чуть запорошенный след упряжки был перед глазами.
Над лесом кружились легкие осторожные снежинки.
В чуме старого якута валялось на полу раздавленное круглое зеркальце,
на него таращил глаза белобородый старик с иконы...
А по таежным селениям и стойбищам на лошадях, на оленьих упряжках, на